  |
| • Новости • Модификации • Файлы • Руководства • Ссылки • Творчество • Прочее • Форум |
Ночи АрулькоГотовясь к написанию Ночей Арулько, я поставил себе целью восстановить возможно более подробно и правдиво ряд более или менее известных событий. Для этого я отобрал случаи, в которых крылась некоторая таинственность, и которые были замешаны на игре человеческих страстей. Раньше такую таинственность связывали с игрой тёмных сил, позже называли случайной комбинацией закономерностей или прямым следствием из ряда случайностей, был даже придуман специальный термин "Рандомайз". Но независимо от названия факты не становятся менее упрямыми, а человеческие страсти – менее интригующими. Пусть не винит меня придирчивый читатель в том, что я обратился к событиям, происходившим в местах столь отдалённых, что большинство о них знают лишь понаслышке. Тому было несколько объективных причин, наиважнейшей из которых является небольшой промежуток времени, проистёкший с момента окончания последнего из них. Не успели ещё факты обрасти оболочкой лжи, что придаёт незначительным происшествиям лоск важности в глазах потомков, а истину скрывает грязью повседневности. Ещё живы непосредственные участники тех событий, к числу которых посмею отнести и себя. Да и кто знает, может, мы успеем осознать всю важность исторических уроков недавнего прошлого и будем готовы во всеоружии встретить возможную угрозу в ближайшем будущем, причиной которой станут "незначительные" и мало кем замеченные события, изложенные мною в этой небольшой монографии. Нельзя сказать, что тема, затронутая мной, столь нова, что никто и никогда не пытался к ней обращаться. Она уже легла в основу сюжета нескольких повестей и стихотворных произведений, снискав славу и авторитет их авторам. Что ж, будем надеяться, что подобная участь ожидает и вашего почтенного слугу. Хотя и всеобщее осмеяние тоже будет достойной наградой, ибо это будет означать то, что мой скромный труд не прошёл бесследно. Итак, мысленно возвратясь взором в прошлое, уточнив у некоторых живых очевидцев неизвестные мне детали, я приступаю к изложению... Часть I. Яд и Корона Ночь цареубийства Жизнь в Арулько никогда не считалась лёгкой и богатой, впрочем, тяжёлой и полной лишений её тоже не назовёшь. Ещё в древности территория этой маленькой страны никогда не служила объектом войн, единственное, что позволяли себе воинственные соседи, так это марш-броски через неё, ради осуществления различных тактических манёвров. Конечно, население страдало от таких "прогулок", но не уменьшалось, а только увеличивалось, что способствовало установлению собственной арулькской национальности, являющейся этнической помесью всех близ лежащих племён. Именно этот факт способствовал и появлению смешанной религии, что помогало сохранять нейтралитет, как во время националистических, так и религиозных войн. Сразу после эпохи великих географических открытий и последовавшей за ними глобальной колонизации всей планеты, Арулько досталась во владение одной из европейских империй, правительство которой не нашло в стране ничего примечательного. Несмотря на наличие морских границ, эта территория не могла стать хорошим портом, так как располагалась вдалеке от международных торговых путей, да и бури отличались жестокостью в тех, изобилующих рифами и отмелями водах. Не суждено было Арулько стать и военной базой, по причине всё той же малодоступности и удалённости от основных мест столкновения интересов империй. Как источник дешёвого сырья, страна была абсолютным нулём ещё с древности, так как собственных ресурсов не имела, а продовольствия в притык хватало на поддержание популяции на должном уровне. К середине девятнадцатого века, когда большинство колоний взялось за оружие в надежде завоевать себе свободу, про Арулько просто забыли, так эта страна и получила независимость бескровно. Стоит заметить, что ещё будучи колонией, Арулько не стонала под пятой завоевателей. Весь колониальный аппарат представлял собой губернатор, который был наделён полномочиями назначать правителя страны, пить местные спиртные напитки, заводить гаремы из местных женщин, в общем, жить, не заботясь о своей карьере. Губернатор сменялся каждые 10 лет, что способствовало и смене старого короля на более угодного новоиспечённому губернатору. Эти правительственные перестановки раз в десятилетие со временем превратились в некую традицию, которую не посмели нарушить и после обретения независимости. Таким образом, появился новый политический строй, названный демократически-монархическим, так как выборы (а скорее подтверждение прав нынешнего правителя на власть) производились теперь всенародным голосованием. Так, на протяжении более чем века, изредка сменяя друг друга, правили в Арулько две королевские династии: Чивалдори и Сардона. Начало рассказа относит нас к 1988 году, когда несколько важных событий буквально перетряхнули однообразную и относительно мирную жизнь страны. В начале этого года, благодаря теоретическим выкладкам группы канадских геологов, в Арулько были обнаружены немалые залежи драгоценных металлов, особенно золота и серебра. Это давало возможность стране вступить на новый путь развития, поднять уровень благосостояния жителей, но одновременно обращало на неё внимание различных организаций, что нередко весьма негативно сказывается на любых благих начинаниях. Вторым фактором стали назначенные на этот год выборы, что привело к обострению политических противоречий между двумя королевскими династиями, о которых забыли за сорок лет правления Чивалдори. Стоит набросать небольшой портрет последнего арулькского короля – Андреаса Чивалдори. Представьте себе мирного деревенского жителя, оденьте на него корону, посадите на трон, и вот перед Вами маленький правитель маленькой страны. Однако, под внешней, ничем не примечательной, как у любого представителя народа Арулько, телесной оболочкой его скрывалась страстная душа. Возможно, не будь он правителем, из него вышел бы отличный поэт или художник, да и путешественник или учёный тоже бы получился неплохой. Но он был королём, королём и по рождению, и по народному выбору. И потому-то вся страсть, весь огонь его души вылились в жажду власти. Нет, он не был тираном, он не пытался всем и каждому доказать своё превосходство, ибо это очень не вязалось с его миролюбивым характером. Просто власть, как способность к управлению, способность изменять мир, делая его лучше или хуже, согласно своей воле, была его мечтой, его недостижимой мечтой. Судьба дважды сыграла с ним очень злую шутку: первый раз, сделав его правителем такой маленькой и спокойной страны, как Арулько, а второй, когда страна оказалась битком набита сокровищами, воспользоваться которыми было суждено уже не ему... Одинокий фонарь отбрасывал круг света на дорогу перед дворцом, с моря доносился приятный шум прибоя, звёзды медленно появлялись на небе, очередная тропическая ночь входила в свои права. Андреас отвернулся от окна и тяжело вздохнул. Он старел, это явственно чувствовалось с каждым днём, каждое утро ему всё труднее удавалось побороть в себе желание не вставать с мягкой постели, а по ночам он всё дольше не мог уснуть, обуреваемый воспоминаниями. Вот и сейчас, прислушиваясь к стрёкоту цикад и шуму крыльев летучих мышей, он вспоминал. Он вспоминал то время, когда был молод и даже не мечтал быть королём. Вспоминал своё детство, проведённое на полях его легко обьятной Родины. Нет, он не добывал хлеб насущный в поте лица, просто была традиция, согласно которой все маленькие жители Арулько обязаны были зарабатывать общим трудом дары земли, что символизировало единение с природой. Вспоминал, как вместе со сверстниками ходил добывать шкуру священной кошки для храма в Читзене. Во время той охоты погиб его старший брат, что делало Андреаса прямым наследником престола, однако в любом случае последнее слово оставалось за народом. Потом следовало несколько лет обучения за границей, которое было прервано войной. Война, война бушевала практически всюду, лишая жизней, перемалывая, как гигантский жернов, человеческие судьбы, но только не в этом королевстве. Конечно, не реже чем раз в неделю в небе проносились неуклюжие бомбардировщики, нёсшие кому-то смерть, да на горизонте появлялись патрульные или транспортные корабли. Но ни одна бомба не вспахала эту землю, ни одной мины не осталось лежать и ждать своего часа. Тогда, во время войны, власть перешла в руки династии Сардона. Они были бешено популярны, в них верили, приписывая годы мирной жизни лишь их заслугам. Но это было лишь когда война была рядом, когда она могла в любую минуту обрушиться на головы граждан. А после народ заметил, что налоги поднялись, земельные владения Сардона и их родственников расширились, в пустующих раньше тюрьмах стало тесно, да и сама жизнь из размеренной и спокойной превратилась в более нервную и порывистую. Как-то быстро сошла на нет вся популярность воинственной династии, ещё быстрее подошли очередные выборы и Андреас Чивалдори нежданно-негаданно оказался королём, королём на сорок долгих лет. За эти годы он ничего выдающегося не совершил, ни чем особо не разнообразил спокойную и размеренную жизнь в стране, что от него, собственно, и не требовалось... Потом наступил он – этот суматошный восемьдесят восьмой год, когда, благодаря открытию золотых залежей, народ вновь вспомнил о Сардона. В них начали признавать носителей новой богатой жизни, ту твёрдую руку, благодаря которой страна сможет подняться на новый этап развития, стать сильной и великой. Что ж, народ, видимо, везде одинаков: они будут идти за тем, кто, как им кажется, ведёт их, пусть даже этот "лидер" стремится вперёд лишь затем, чтобы бросится в пропасть с высокой скалы. Конечно, Сардона были не такими, особенно глава клана, прямой потомок древних монархов Мигель. Молодой, красивый, полный энергии, готовый к борьбе и изменениям, если разобраться, он был бы не таким уж плохим правителем, но для Чивалдори он был лишь конкурентом. В старике Андреасе вновь проснулась жажда власти, которую он упорно сдерживал уже сорок лет, теперь он желал власти не для себя, но для своего сына Энрико. Энрико был не менее красив и умён, правда, в нём не было той напористости, что требуется настоящему повелителю и лидеру развивающейся страны, но кто помешает скрыть эти маленькие недостатки от глупого народа. У Энрико был ещё один недостаток – он не имел наследников, впрочем, жены он ещё тоже не имел и этот недостаток был легко устраним. Чем и занялся в срочном порядке его отец. Жену подобрали быстро, так как особых династических связей не требовалось, да и выбора среди желающих стать королевой Арулько не было. Ей оказалась некая Дейдрана, потомок румынских королей, которые уже давно забыли, что такое корона. Свадьбу устроили за неделю до выборов, причём со всей возможной пышностью, буквально споив всё взрослое население страны... Что теперь вспоминать, выборы они выиграли, правда, не обошлось без подкупа некоторых председателей избирательных комиссий, но что поделать, власть такая штука, что кто не цепляется за неё когтями, тот её никогда не удержит. Удержать власть, оставить её за своей династией и по возможности на долгий срок – вот какие мысли бурлили в голове бывшего короля, когда раздался стук в дверь. Старик встрепенулся и поднял голову: "Действительно старею, – пронеслось в мозгу, – ведь это же Энрико, я сам просил его заглянуть. Бедный мальчик, сейчас ему придётся выслушать очень неприятные новости..." Энрико был единственным сыном в семье, на нём обрывалась династия, вот почему так важен был наследник... И именно поэтому, а не только ради победы на выборах (в конечном итоге всегда оставался подкуп), была осуществлена столь быстрая свадьба. А теперь, когда предвыборные страсти немного поутихли, оказалось, что Дейдрана бесплодна, причем такое лечилось только разводом. Развод вполне устраивал Андреаса, так как он желал продолжения и будущей славы для своего рода, плохо было, что согласно законам страны, Дейдрану короновали Одновременно с мужем, наделив её равноценной властью. Это затрудняло процедуру, но не делало её невозможной, по тем же законам король мог наложить на любого арульчанина проклятье, лишив его таким образом всех гражданских прав. Этим законом не пользовались уже более ста лет, боясь вызвать народный гнев, но ради такого дела... Ради такого дела нужно в первую очередь желание короля, а положение усугублялось тем, что Энрико имел глупость влюбиться в свою жену. Ну и что, что она была красивой и, несмотря на своё бесплодие, страстной женщиной. Настоящий правитель должен уметь не думать о себе, подавлять различные проявления слабости, двигаться к цели, наперекор чувствам и минутным желаниям. Всё это он сейчас и скажет своему сыну, что уже более десяти минут ждёт под дверью. "Чёртов дворец, даже нормальных слуг нет, чтобы двери открывать. Ничего, теперь они разбогатеют, очень разбогатеют, появятся и швейцары, и лакеи, и телохранители. Да, телохранители в первую очередь, а то не очень охота умирать здоровым, но богатым... Ох, как неохота теперь умирать..." Медленно потухал фонарь, освещавший дорогу перед дворцом, уступая солнцу право быть светочем. Легкий бриз с моря врывался в незакрытое окно королевской опочивальни, освежая тело лежащего старика... Это было именно тело, не успевший остыть труп, переставший сопротивляться воздействию сильнейшего яда... Так оборвалась жизнь последнего арулькского короля, а вместе с этой жизнью закончилось и мирное время, длившееся с самого основания государства. Лишь один год осталось народу наслаждаться свободой и спокойствием, наступало время для больших испытаний... Но это будет лишь через год, а пока пусть люди носят траур, пусть привыкают к тёмным одеждам, которые им ещё понадобятся... Ночь "милосердия" Тонкая струйка воды медленно текла по замшелой стене подвала, обегая по пути всевозможные трещины и попадая за шиворот мужчине, который, казалось, не обращал на неё никакого внимания. Вдруг он встрепенулся и поднял голову, смахивая в сторону слипшиеся на лбу волосы. В конце коридора послышались глухие шаги, они прекратились как раз напротив массивной стальной двери, на которую смотрел узник. Неслышно повернулся ключ, открывающий замок, из дверного проёма показалась улыбающаяся физиономия. – Карета подана, Ваше Величество. – Вошедший попытался изобразить презрительную ухмылку, но вышла устрашающая гримаса. – Куда вы меня повезёте, ведь суд только завтра?! – вскричал Энрико (ибо, как ни странно, это был он), мгновенно вскакивая на ноги с перекошенным от ужаса лицом. – А вот это уже нам решать, отцеубийца! – процедил сквозь зубы громила-солдат, вошедший вслед за первым "посетителем", и отступил в сторону, чтобы дать дорогу ещё троим амбалам... Лимузин бесшумно катил по дороге, изредка подпрыгивая на одиноких колдобинах. Через затемнённые окна расплывчатыми кругами просвечивали звёзды... Энрико отвернулся от окна и уставился себе под ноги, чтобы не видеть злобных лиц конвоиров. Вот как изощрённо жестока бывает судьба, ещё совсем недавно он был королём, отдавал приказы, наслаждался жизнью. Буквально четыре месяца назад он женился, победил на выборах, начал проводить индустриализацию страны, начал замахиваться на всеобщее счастье и величие родины... Да мало ли на что он там замахивался и о чём мечтал, знал бы, что всё так кончится, жил бы в своё удовольствие, проматывая фамильные богатства, и не рвался бы во власть. Хорошо, конечно, знать всё наперёд (что ещё весьма спорно), но людям этого не дано, потому и не стоит об этом думать. Думать вообще вредно, особенно о жизни и перед смертью, особенно если тебя везут в твоём же любимом красном лимузине в неизвестном направлении с неизвестными намерениями. Хотя с другой стороны, всё для него кончится этой ночью и не грех лишний раз о чём-нибудь подумать, выполнить, так сказать, свой долг разумного существа перед природой. Стоп! А кто сказал, что всё кончится, может эта ночь, это странное путешествие в потёмках послужат лишь началом, началом новой жизни. Вот и машина вроде сбавляет ход, останавливается, сейчас всё и решится: жить ли ему ещё долго или не очень... Огонёк сигары отражался красной точкой в оконном стекле, Мигель Сардона, не отрывая взгляда от его отражения, спокойно потягивал мартини с ананасовым соком. Он был молодым статным мужчиной с чёрными волосами и внимательными ясными глазами, неподвижно застывшими на волевом лице. Эти глаза наводили на мысль о его не совсем арулькском происхождении. Что ж, видно, первое впечатление обманывало излишне внимательного наблюдателя, ибо Мигель происходил по прямой линии от древних королей Арулько и, вероятно, являл собой тот тип человека, который был утрачен народом в ходе многочисленных смешений с другими племенами. Стоя в полоске лунного света, льющегося из окна, он был прекрасен, как статуя доброго бога арульчан, сошедшего со своего постамента, дабы воздать людям со всей щедростью, на которую он был способен. Но отнюдь не мыслями о всеобщем благе была занята голова представителя династии Сардона, в ней бродили мысли о мести и о власти. О власти Мигель думал давно, практически с рождения, так как отец при любом удобном и неудобном случае старался внушать сыну, что он рождён, чтобы повелевать. Да и для мести было немало поводов, ибо его этой власти лишили, причём лишили самым наглым и незаконным способом, фальсифицировав результаты выборов, на которых он должен был победить. Уж в этом-то Мигель не смел усомниться ни на минуту, уж кому, как не ему помнить приветственные крики толпы, когда он в белоснежных одеждах претендента на престол в окружении соратников шествовал в день выборов по улицам столицы. Когда его насильно подняли на руки и понесли по направлению к дворцу, дабы усадить на трон прямо сейчас, тогда ему ели удалось отбиться от наседающих поклонников и продолжить путь самостоятельно. Правда, его противника Энрико приветствовали не меньше, ибо таковы были традиции страны, но какой же самовлюблённый жаждущий власти правитель поверит, что его оппоненту аплодируют от чистого сердца. Вот и Мигель не верил, не поверил даже на следующий день, когда своими глазами увидел что проиграл, получив лишь треть голосов. Он не смел верить, даже когда присутствовал на коронации Энрико и его жены, даже когда его губы произносили слова присяги он в мыслях клялся отомстить, жестоко отомстить. И вот сейчас, похоже, час мести пробил, как всегда вмешался слепой случай. Хотя то, что произошло, трудно было назвать случайным, но Мигель вцепился в него обеими руками, стараясь не упустить свой шанс стать королём и заодно отомстить... А случилось, собственно, вот что. Однажды радостным весенним утром Андреас Чивалдори – бывший король Арулько – был найден мёртвым в своей спальне. Вскрытие установило причину смерти – отравление, в комнате покойного были найдены две рюмки вина, в одной из которых был обнаружен тот же яд, что послужил и причиной смерти экс-короля. Также в комнате, рядом со столом обнаружили любимую трость слоновой кости его сына Энрико – короля фактического. К тому же было достоверно известно, что за день до этого король поссорился с отцом, причём их перебранка была настолько ярой, что её слышало практически всё население дворца. А так как король в Арулько являлся практически таким же гражданином, как и другие, то вся строгость закона пала на голову Энрико, как первого подозреваемого в убийстве. Мигелю даже не приходило в голову задуматься, зачем королю понадобилось отравлять своего престарелого отца из-за простой семейной ссоры. Зачем, ведь это был его шанс, подарок судьбы, который надо было принять с достаточным почтением к ветреной Фортуне и использовать с умом. Чем и занялся наш претендент в правители, со всем искусством и изворотливостью, на которую был способен. Осторожно, сначала исподволь, а потом всё более и более рьяно он начал настраивать народные массы против Энрико. Одновременно с этим он принялся за промывку мозгов следователям, чиновникам юстиции и другим, причастным к делу лицам. Всё так же осторожно, через третьи руки раздавались немалые взятки, производилось запугивание слишком честных и задабривание слишком сильных... И вот теперь, по прошествии трёхмесячного следствия, настал час для реванша. Завтра состоится суд над бывшим королём, вот тут-то ему всё и припомнят: и попрание древних традиций его женитьбой на румынке, и фальсификацию выборов, проделанную на пару с отцом, которого он удалил, как ненужного свидетеля, тут ему приплетут и цареубийство, ибо раз выборы недействительны, то и королём являлся Андреас. Конечно, это комплексное обвинение было шито белыми нитками и не выдерживало никакой юридической критики, к тому же противоречило некоторым пунктам Конституции, но кто сказал, что такая критика будет у защиты, а о законах вовремя вспомнят. Зато после него Энрико должен пасть, суд наверняка приговорит его к расстрелу, а в худшем случае к пожизненному изгнанию из страны, которое тоже часто заканчивается преждевременной смертью для изгоев. Правда остаётся ещё королева, которая тоже наделена всей полнотой власти, но, судя по всему, она и сама была бы рада отделаться от злополучного муженька, потому вряд ли будет мстить. К тому же, кто мешает ей стать женой Мигеля, законы это вполне позволяют, оно не дурна собой, конечно, ходят слухи, что она бесплодна, и их необходимо проверить, а потом уже строить теории на этот счёт. Да и десять лет до следующих выборов не такой уж большой срок, наконец, он ещё молод и вполне может подождать. Конечно, власти хотелось прямо сейчас, но в любом случае при любом решении суда необходимо будет на некоторое время затаиться, чтобы волнения в массах поулеглись, пусть это трудное время правит Дейдрана, пусть она решит все проблемы, а уж он явится потом на всё готовенькое. Мигель докурил сигару, взглянул на дно опустевшего бокала и подумал, что когда он станет королём, отстроит у себя в Омерте новый летний дворец, а этот полу развалившийся сарайчик, громко называемый резиденцией, снесёт к чертям собачим вместе с воспоминаниями о прошлой нищей жизни... Тёмное небо на востоке посветлело, приобретя зеленоватый оттенок, и тут же начало розоветь, в тропиках рассвет и закат происходят быстро, практически без сумерек. Дейдрана потянулась и села на кровати, так спокойно и в то же время тревожно она не чувствовала себя ещё никогда. Дверь отворилась и в комнату, как всегда без доклада, легким пружинящим шагом вошёл Элиот – её первый советник. Элиот был одним из тех, кто полгода назад в составе внушительной делегации приезжал в Сербию, чтобы сосватать её за принца никому не известной страны Арулько. Такое внимание к её скромной персоне было продиктовано наличием в родословной румынских королей, которые правили когда-то давно, и так же давно благополучно эмигрировали из своей вотчины. Её семья, в частности, поселилась в Сербии, куда к ней и пожаловали послы с таким странным предложением. Будучи не особо богатой, вследствие долгой ленивой жизни семьи, и ужасно честолюбивой по причине королевского происхождения, Дейдрана приняла этот "подарок" судьбы хоть и милостиво, но без особого энтузиазма. Ну, как можно удовлетворить своё честолюбие, отдавая приказы каким-то индейцам в мелкой стране за тридевять земель от цивилизованного мира. Но с другой стороны сваты упомянули о найденных там залежах полезных ископаемых, да и лучшей партии для неё явно не предвиделось. Потому Дейдрана дала согласие на брак и через полтора месяца стала Королевой, как ей и предписывало происхождение. Однако она скоро поняла, что в будущем управлении государством ей отведена самая незначительная роль. Старая лиса Андреас всё рассчитал заранее: вся власть – ему, через сына, Дейдране – дети и забота о престиже королевской семьи, Сардона – ничего. Да, дети, вот детей-то в скором времени и не ожидалось, ибо королева была от рождения бесплодна, но, понимая, что именно наследник от неё и требуется, тщательно это скрывала. От своего простодушного муженька это можно было бы скрывать довольно долго, но не от его хитрого отца. Андреас быстро заподозрил неладное и отправил невестку на медицинское обследование. Теперь остаться у власти ей мог помочь только переворот, да такой, чтобы одновременно были повержены и отец, и сын Чивалдори. Тут неоценимую помощь оказал Элиот, над которым Дейдрана приобрела неограниченную власть ещё во время пребывания свадебной делегации в Сербии. Именно Элиот разработал план, согласно которому старик должен был быть отравлен, а его сын обвинён в этом отравлении. Королеве не оставалось выбора, как принять этот рискованный план, который, как ни странно, полностью удался. Видимо, боги действительно покровительствуют рискующим... – Ваше Величество, Джо вернулся и ждёт возможности доложить о проделанной работе. – Элиот склонился в почтительном поклоне. – Пусть войдёт и доложит! А то грешно столь долгое время заставлять Вашу королеву волноваться. – Дейдрана снова блаженно потянулась и улыбнулась, обнажив ряд острых белых зубов. Дверь снова отворилась, и в комнату ввалился тот же мужчина, что приходил за Энрико. Он был высок ростом, длинные светлые волосы волнами ниспадали на богатырские плечи. Правда, серые глаза его не светились интеллектом, но этого и не требовалось, ибо он был не советником, а лишь начальником дворцовой стражи. – Ваше Величество, всё проделано в лучшем виде, – осклабился он, неуклюже согнувшись пополам, – ваш муж уже далеко! – Насколько он далеко?! – Спросила королева, одарив говорящего ласковой улыбкой, от которой любого нормального человека бросило бы в дрожь. – Настолько, насколько было приказано! – Ответил Джо, склонившись ещё ниже. – Хорошо, Джо, ваша верная служба мне будет щедро вознаграждена! А сейчас оставьте нас, ибо нам с Элиотом необходимо решить ряд проблем государственной важности... Как уже говорилось, переворот удался, причём удался так, что никто его даже не заметил. Проблемы начались позже, когда почти месяц следствие топталось на месте и пыталось найти других подозреваемых кроме Энрико, но небольшой дар министерству юстиции сдвинул его с мёртвой точки и дальше всё пошло как по маслу, будто кто-то невидимой рукой направлял действия чиновников в нужное русло. Однако за несколько дней до суда явился Элиот и заявил, что всё плохо. Что будущие судьи очень осторожно высказывают своё мнение относительно виновности того, чья судьба была дана в их руки, что есть очень большие шансы на оправдательный приговор, что при таком повороте дела их всех ожидает неминуемая кара со стороны разъярённого короля. Таким образом, так как простое убийство обвиняемого вызовет уж очень сильные подозрения, необходимо чтобы Энрико покинул страну. И лучше было бы, чтобы это произошло прилюдно, то есть необходимо было устроить ему побег у всех на глазах, чтобы и народ уверовал в его виновность, и путь назад был ему отрезан. Но король никогда не согласился бы на такой маскарад, даже во имя спасения собственной жизни, ибо он слишком горд, да и слишком был уверен в своей невиновности. Значит, Энрико надо удалить из страны насильно, а побег должен разыграть его двойник, благо все арульчане похожи друг на друга, и найти такового не составляло труда. Дейдрана и сама подумывала над этой проблемой, но склонялась к мысли, что смерть будет более эффективным методом борьбы с королями. После долгой дискуссии они сошлись с Элиотом на том, что пусть настоящий Энрико бежит, а двойник погибнет (бедный актёр, а он-то надеялся заработать на счастливую долгую жизнь для себя и семьи), таким образом, они убьют трёх зайцев. Энрико будут считаться мёртвым, что даст возможность беспрепятственно властвовать, в его смерти можно будет обвинить враждебно настроенных к нему Сардона, что позволяло устранить конкуренцию со стороны этой династии и, наконец, в случае возникновения у кого-нибудь серьёзных подозрений относительно чистоплотности её действий, всегда можно будет притвориться любящей женой, спасшей своего мужа от мести злобных соперников, и вернуть его обратно. Вот сейчас ей доложили, что первая половина плана успешно приведена в исполнение, механизм интриги запущен и отступать уже некуда. Осталось до полудня окончательно обсудить все детали второй части плана и выполнить её так же безукоризненно... Океанские волны лениво накатывались на берег, под крылом самолёта переливался ночными огнями громадный Нью-Йорк. Энрико допил кофе, привёл сидение в вертикальное положение и пристегнул ремни, самолёт готовился к посадке. Пройдя сквозь здание аэропорта, он купил газету, бегло просмотрел её и на последней странице наткнулся на странную заметку. Там говорилось, что сегодня днём в одной латиноамериканской стране, название не указывалось, машина, в которой ехал король, а также джип с охраной были расстреляны из гранатомётов. Энрико ни секунды не задумывался о ком там идёт речь, он это просто знал. Что же, во всяком случае, вопреки ожиданиям он остался жив, при том ещё и свободен. А что касается тех солдат, что погибли под гранатомётным обстрелом, то наверняка среди них были и те четверо злобных конвоиров, всю дорогу над ним измывавшихся, так им и надо. Правда, тот главный, начальник дворцовой стражи, теперь наверняка личный телохранитель и, судя по мускулистой фигуре и тупому выражению красивого лица, новый любовник его дорогой жёнушки, остался жив. Ну ничего, он с ним ещё расквитается, он ему припомнит фразу: "Лети, золотая рыбка! Скажи спасибо Мигелю за твоё счастливое бегство!". Конечно, Мигель никакого отношения к побегу не имел, но он и ему припомнит, он им всем всё припомнит! А теперь необходимо затаиться, спрятаться, вдруг его захотят вернуть обратно, чтобы продемонстрировать народу настоящий королевский труп. Благо за недолгое время правления он успел создать несколько счетов в различных банках мира, на чёрный день так сказать, как в воду глядел, а ещё говорили, что жадность – порок. Энрико скомкал газету, бросил её в урну и неторопливо зашагал навстречу новой жизни, жизни беглеца... Ночь Интервентов Со времени описанных нами последних событий прошло почти одиннадцать лет. Шёл последний год второго тысячелетия, хотя некоторые и считали его лишь предпоследним. Многое изменилось в мире: разрушались сверх державы, сменялись старые политические лидеры, а потом и те, кто приходил им на смену, начинались и заканчивались войны, делались новые научные открытия, создавались новые произведения искусства. Многое менялось на пороге тысячелетий, но лишь сам человек оставался неизменным. Всё те же мелочные страсти мучили его душу, заставляя бренное тело работать, совершать ошибки и, в конце концов, умирать... Ветер свободно гулял в разбитых окнах здания, часто задувая в подвал и заставляя обрывки бумаги совершать замысловатые пируэты вокруг ножек письменного стола. За столом, положив голову на руки, спал человек, когда очередной особо сильный порыв ветра отбросил со лба его волосы, человек слегка поёжился от холода и поднял голову. Это был никто иной, как наш старый знакомый Мигель Сардона. За истёкшие годы он почти не постарел, только редкие морщинки прорезали его лоб, да скулы обозначились ещё сильнее, придавая лицу выражение ещё большей напористости, чем раньше. Холодный, продуваемый сквозняками подвал, вот во что превратился тот "дворец", о жизни в котором он мечтал в своё время. А произошло всё так. Мигель по понятным причинам решил не показываться в столице в день суда над Энрико, что и спасло ему жизнь. Так как после того, как несколько человек начали обстреливать из гранатомётов королевский лимузин с криками: "Смерть Отцеубийце!!! Сардона наш король!!!", – толпа пришла в ярость. Такого самоуправства не могли стерпеть даже миролюбивые от природы арульчане. Горе-гранатомётчики были растерзаны на месте, а их тела обезображены до неузнаваемости. Люди тут же принялись искать Мигеля, ведомые смешавшимися с толпой агентами Дейдраны. Разумеется, не нашли, и момент всплеска бунтарского духа народа был упущен. После этого Дейдране осталось лишь приказать судебным исполнителям отправиться в Омерту и арестовать мятежника, для чего был направлен специальный отряд. Однако Мигель был вовремя предупреждён своими сторонниками, и, прибыв на место, конвой наткнулся на баррикаду и полсотни, направленных на них ружейных дул. Так как им был дан приказ только сопроводить арестованного, но никак не вступать в бой с превосходящими силами противника, то командир отряда предпочёл ретироваться. Итак, трое суток было потеряно, однако, королева не входила в излишнюю ярость, так как главный её конкурент был заперт на границе государства и временно не мог помешать исполнению её планов. За это время было проведено сверхскоростное расследование нападения на Энрико и окончательно утверждён факт его гибели, после чего Дейдрана обратилась к народу с призывом подтвердить её права на престол, что и было проделано. Таким образом у неё в запасе оказалось десять лет, в течение которых никакой Мигель не мог оспаривать её права на основании закона. В ответ на эти действия Сардона заявил, что он снимает с себя все обязанности гражданина Арулько и предложил всем, кому не по душе узурпация власти иностранкой, последовать за собой. Такие люди, конечно, нашлись, причём среди них было несколько довольно богатых и влиятельных (по арулькским меркам) граждан. На их деньги было закуплено оружие и начато укрепление Омерты – резиденции Сардона. Мигель готовился к длительному противостоянию. Каково же было его удивление, когда вместо карательных войск явился парламентёр с предложением прекратить бунт и явиться в суд для рассмотрения дела Энрико. Мигелю предоставлялись гарантии личной безопасности, полная амнистия и, в случае его невиновности, право на участие в выборах через десять лет. Заподозрив ловушку, Мигель отказался от предложенных ему милостей, однако дал согласие на проведение суда в Омерте. Тут уже Дейдрана не пожелала ехать к своему врагу, таким образом, судебное разбирательство произошло в Камбрии, но ни Мигель, ни Дейдрана на нём не присутствовали. Судебной комиссии не удалось найти ни одной существенной улики, доказывающей причастие Сардона к теракту, но и королеву обвинить в клевете тоже не посмели, так как та заявила, что отдала приказ об аресте мятежника, повинуясь воле народа. Однако было постановлено, что негоже пожару раздробленности полыхать в такой маленькой стране, потому было решено, что мятежники обязаны сложить оружие, признать Дейдрану законной королевой и принести ей присягу верности сроком на десять лет, за что им будет дарована амнистия. Мигель отказался подчиняться несправедливому решению суда, но многие из его сторонников подумали иначе, они получили амнистию и вернулись к своим обычным делам. Так у Сардона осталась лишь горстка соратников, готовых постоять за своего лидера с оружием в руках. Но так как они не собирались пока совершать вооружённого переворота, а своих войск у королевы было недостаточно, чтобы штурмовать укреплённый город, да и солдаты не изъявляли особого желания нападать на соотечественников, то Дейдрана решила временно забыть о существовании этого маленького очага мятежа, а заняться более насущными вопросами. Самым главным было приступить к разработке тех сокровищ, которые так долго прятала в себе земля Арулько, ибо из-за последних политических волнений строительство шахт было приостановлено. Теперь же, благодаря большим иностранным займам, это строительство продвигалось вперёд ударными темпами. И меньше чем через год шесть шахт было построено. Они располагались во всех городах страны, исключая, разумеется, Омерту, где засел мятежный Мигель, Медуну и Балайм, где жила знать, не желавшая дышать пыльным шахтным воздухом. Правда, была ещё шестая шахта, находившаяся вне городов, из-за большой спешки было неправильно определено место залегания самой обильной золотоносной жилы, что привело к быстрому возведению и столь же быстрому закрытию этой шахты. Вокруг неё остался лишь покинутый рабочий посёлок, которому ещё будет суждено сыграть свою роль в нашем повествовании. Несмотря на открытие шахт, правительство Арулько продолжало брать огромные кредиты за рубежом на "проведение индустриализации", которая заключалась в постройке нескольких текстильных и пищеперерабатывающих предприятий. Весь остаток от кредитов и весь доход с шахт шёл на милитаризацию страны. Были возведены четыре базы ПВО, закрывшие небо от каких-либо любопытных глаз, был построен миномётный завод и тренировочный комплекс, регулярно производились закупки оружия и боеприпасов, создавались большие запасы топлива на будущее. Сначала жители приветствовали такую политику, так как считали, что богатая страна должна быть сильной и способной себя защитить. Только прошло уже более трёх лет, а богаче они не становились, хотя работали с каждым годом всё больше, армия Арулько всё росла, пополняясь в основном иностранцами, большинство офицеров тоже было иностранного происхождения, причём они получали большую зарплату, чем местные. Когда же народ всё это заметил, было уже поздно: они потеряли самостоятельность. Теперь под личным командованием королевы была армия, преданная ей за деньги, способная без сожаления раздавить любого, имевшего глупость встать у неё на пути. Почувствовав себя достаточно сильной и не желая в то же время попасть под влияния мировых капиталистических держав, Дейдрана заявила, что не желает более платить грабительские проценты по кредитам, да и про существование самих кредитов предпочитает забыть. Ожидавшие такого поворота дела кредиторы, тут же обратились за дипломатической помощью к правительствам своих стран, а те в свою очередь под предлогом растущей угрозы соседним государствам ввели эмбарго на поставку топлива и оружия в Арулько. Они надеялись с помощью такой экономической блокады подчинить себе гордую королеву, однако, так как закупки сырья продолжались, у той не было причин сдаваться... Мигель уже не спал, а сидел, подперев подбородок руками и уставившись на трещины в противоположной стене подвала, и при любом рассмотрении из трещинок почему-то складывалась оскаленная волчья морда. Да, теперь у него пропали последние надежды на победу и иллюзии стать королём, которые оставались даже тогда, когда Дейдрана единоличным приказом отменила выборы, ставшие уже арулькской традицией. C каждым годом королева становилась всё сильнее, с каждым годом подконтрольная ей армия росла, несмотря на запрет ввоза оружия. Интересно, где же она всё-таки его доставала? Наверняка были какие-нибудь контрабандные поставки, о которых он не знал. Впрочем, какая разница, если даже он смог это оружие раздобыть, причём не когда-то давно, а три месяца назад, когда блокада ещё усилилась. Но и обошлось это в кругленькую сумму, благо деньги были не свои. Да, деньги пришли неизвестно от кого и откуда, наверное, нашёлся доброжелатель, решивший помочь несчастному арулькскому народу, а скорее всего это был жадный торговец-контрабандист, пытавшийся таким образом заставить королеву заключить очередную грязную сделку на крупномасштабные поставки. Скорее всего, так оно и было, ибо каким-то неведомым образом Дейдрана узнала о том, что мятежники стали чуточку сильнее и решила положить конец "двоевластию" в стране. Всё произошло до безобразия просто. Через несколько дней в Омерту приехали танки, недавно закупленные для "защиты от возможной агрессии", израсходовав на это приличную часть редкого теперь горючего. А заодно с ними прилетело звено штурмовиков, непонятно где и за какую астрономическую сумму арендованных. Люди Мигеля не успели опомниться, как были смяты, раздавлены и рассеяны по близлежащим лесам, где их потом долго вылавливали патрули. Омерта была практически стёрта с лица Арулько, большинство зданий разрушено, а жителей арестовано. Самому Мигелю чудом удалось прорваться сквозь тесные ряды наступающих и с частью верных ему людей укрыться на северо-востоке страны, где они и прятались от поисковых отрядов Дейдраны. Спустя же два месяца поодиночке ночами пробрались обратно в Омерту и затаились в подвале полуразрушенной летней резиденции Сардона. Так как то, что осталось от города, посещали лишь пограничные патрули, которые долго в нём не задерживались, то Мигель справедливо решил, что королева считает его мёртвым или бежавшим из страны, так что с этой стороны опасности пока не было. Но положение от этого не становилось менее безвыходным. Людям не хватало пищи, всё, что оставалось в городе, они уже съели, а вести крупномасштабную охоту в окрестных лесах было опасно из-за постоянного патрулирования. Будь в его отряде только боеспособные мужчины, он отважился бы на дерзкую вылазку, например, в Драссен. Ходили слухи, что гарнизон там ослаблен в связи с переподготовкой кадров, так что у них был шанс захватить город, используя фактор внезапности. Тогда они смогли бы захватить продовольственные, может быть даже пополнить отряд местными жителями, не очень лояльными к королеве. Но даже при таком раскладе дальше у них не было пути, только бегство, вечное бегство... К тому же в отряде были ещё женщины – жёны повстанцев, и их дети, не брать же их на захват Драссена, равно как и не оставлять в этом подвале в ожидании отряда Дейдраны или же голодной смерти. Вот какие невесёлые мысли бродили в голове представителя династии Сардона и неудачливого претендента на арулькский престол, когда он рассматривал причудливую трещину в бетонной стене, прислушиваясь к звукам начинающегося утра. Вот далеко, где-то там наверху раздался странный стрёкот, похожий на тот, что поднимают стаи огромных стрекоз, кружась по вечерам над водоёмами, или на работу лопастей вертолёта. "Наваждение какое-то, – подумал Мигель и внимательно прислушался, – отродясь здесь стрекоз не было. А может быть всё-таки вертолёт, тогда чей, Дейдранин? Скорее всего, так, хотя тоже маловероятно, будет королева посылать единственный вертолёт в стране неведомо куда, да ещё при жутком дефиците горючего. А кто-нибудь не местный тоже сюда не залетит, если только по ошибке, хотя Омерта – единственное место, куда ПВО не достают. Может, показалось, вроде уже ничего не слышно, – Мигель встал и сделал несколько шагов взад-вперёд по бетонному полу, – надо бы всех разбудить, да кого-нибудь наверх на разведку послать, а то вдруг действительно Дейдрановский спецотряд..." Несмотря на гигантские частные перемены, сама жизнь в так называемом цивилизованном мире практически не изменилась. Он, как и сотню лет назад, представлял из себя причудливую комбинацию из отсутствия возможностей для простого человека заработать большие деньги и бесконечного числа способов эти деньги быстро спустить. Что касается Энрико, то он быстро приспособился к лёгкому существованию в таком мире, приносящему одни лишь приятные моменты. Конечно, первые два года он тщательно скрывался, никому не называя своего настоящего имени и происхождения, благо деньги ему позволяли играть в жертву преследования. Но потом понял, что всему Арулько на него начхать, и принялся извлекать выгоду из своего положения изгоя, чем занимались все беглецы, начиная с Адама. Ведь как приятно бывает какому-нибудь толстосуму пригласить к себе на светский раут короля-изгнанника, ну на худой конец опального министра из экзотической страны, поразвлечь гостей его грустным рассказам о скитаниях и воспоминаниями о далёкой родине. Гости обычно уходят с таких званых вечеров счастливые, что им никогда не будет грозить подобная же участь, а один-два из них приглашает в следующий раз беглеца к себе, так и живут изгои от выходных к выходным, перебиваясь случайными заработками в остальные дни. В случае же Энрико всё было ещё лучше: о его стране почти никто не знал, так что гости уходили осчастливленные ещё и тем, что узнали много никому не известных фактов и будет о чём посплетничать в скучные будничные дни. К тому же у себя на родине Энрико считался мёртвым, а как приятно порой поболтать с таким "живым трупом", не боясь никаких последствий. Также он был неплохим игроком и в карты и в рулетку, что позволяло ему возвращаться с каждого такого вечера, унося в карманах излишки денег гостей. Но как любая игрушка, изгнанник быстро всем приедается, его начинают приглашать всё реже и реже и приходится двигаться дальше, в другой город, в другую страну. И так всю жизнь, если не произойдёт какого-нибудь чуда и всё не изменится, неважно в лучшую или худшую сторону. Одиннадцатый год своих скитаний Энрико проводил в Праге. Однажды, во время очередного, столь редкого теперь банкета, один сильно пьяный банкир стукнул волосатым кулаком по столу и закричал так, что его огромный живот задрожал от поддельного гнева: – Шивалдори! Чтоб тебя черти съели!!! Долго ты будешь позволять какой-то бабе наслаждаться властью у себя в стране!!!! – Все гости с изумлением и интересом посмотрели в его сторону, а потом, словно по команде уставились на Энрико, ожидая его ответа. Поняв, что отмолчаться не удастся, Энрико встал, выдержал паузу и заговорил с жаром и пафосом, подобающими речи изгнанных королей, решивших отомстить: – Пусть не думает почтенное собрание, что я трус, готовый из-за лёгкой сытой и безопасной жизни предать свой любимый народ. Нет! Нет! И ещё раз нет! Где бы я ни был, в какую бы даль меня не заносило, я всегда с содроганием вспоминал свою Родину. Сердце моё обливалось кровью каждый раз, когда до меня доходили сведения о бесчинствах той женщины, ибо она мне теперь не жена вовсе! Да не мечтал ли я иногда сам, с оружием в руках вернуться и отомстить. – Пальцы Энрико сжались в кулаки и он метнул пламенный взгляд в сторону гостей. – Ещё как мечтал. Но что бы я смог поделать один против огромной армии, охраняющей Дейдрану, только бесславно погибнуть. Но разве это принесло бы избавление народу от тирании? Нет не принесло, а только усилило бы репрессии. – Кулаки сами собой разжались, а голова бывшего короля упала на грудь, из которой донёсся еле слышный вздох. Постояв так с минуту (что ни говори, а Энрико был отличным актёром) он встрепенулся, словно очнувшись от терзавших его противоречивых мыслей, поднял голову и продолжил. – Мне очень стыдно, что я живу здесь в довольстве и отчасти в роскоши, когда мой народ страдает и нищенствует. Моё место там, там, где мой народ. Но, видимо, я слишком туп от рождения, что не могу придумать способа им помочь. Так может быть вы – лучшие представители рода человеческого, промышленно-финансовая элита, держащая в своих руках судьбы всего мира, может быть вы снизойдёте до несчастного бывшего правителя крохотной страны и поможете ему хотя бы советом. На мгновение в банкетном зале повисла тишина, которую тут же порвал шквал аплодисментов, так как собравшимся очень польстила речь Энрико. Однако никто не захотел первым давать советы, которые могли быть встречены другими насмешками. Образовалась неловкая пауза, которую прервал маленький неприметный старичок с объёмистым брюшком и большой для его роста головой. Одет он был не так богато, как остальные, да и сидел в своём углу весьма незаметно. Теперь он расправил плечи, подошёл к Энрико и проговорил: – Не стоит корить себя в том, в чём никогда не был виноват. Конечно, все собравшиеся здесь понимают, что Вам в одиночку невозможно будет вернуть себе власть, а стать во главе большой армии вам никто не даст. Но ведь существует очень много других тихих и относительно мирных способов возврата власти. Кто, например, мешает вашей жене однажды утром не проснуться из-за острого пищевого отравления или погибнуть от руки сумасшедшего фанатика, вообразившего себя спасителем человечества... Энрико побледнел, губы его задрожали. Пройдясь блуждающим взглядом по плотному кольцу гостей, окруживших его, он, наконец заговорил: Похоже, Вы не видите никакой разницы между мною и той женщиной, которая не остановилась ни перед убийством, ни перед клеветой, чтобы проложить себе дорогу к трону. Да, такая смерть была бы ей вполне к лицу, но она не сделала бы чести мне. Подумайте сами, захотели бы мои подданные снова оказаться под властью короля-убийцы, а быть тираном и узурпатором я не желаю! К тому же даже профессиональный киллер в одиночку до Дейдраны не доберётся, а на создание разветвлённой преступной (с точки зрения арулькских законов) организации нет ни свободного времени, ни денег. Таким образом, можете меня считать кем угодно, но не грязным убийцей, ибо даже мысль о подобном решении проблемы у меня не появлялась... Тут Энрико немного покривил душой, так как за пару дней до того имел разговор с Ричардом Рутвеном – известным террористом и наёмным убийцей, который, скрываясь от Интерпола, искал себе надёжное убежище где-нибудь за границей. Энрико предложил ему в качестве такового Арулько, попросив заодно по возможности разобраться с его женой. Он даже преподнёс Рутвену мизерный дар в три тысячи долларов "на дорогу", что должно было посчитаться задатком. Конечно, на следующий день Энрико пожалел, что был столь щедр и растратил большую часть своих наличных средств, но последующие события окупили все его расходы... – Да, освободительная война, конечно, была бы менее грязным делом, – усмехнулся один из гостей. – А ведь действительно менее грязное, менее коварное и главное менее опасное дело. – Снова вмешался в разговор низенький головастый старикашка. – Конечно, ни одно государство мира не даст вам своих солдат на осуществление такой авантюры, но ведь есть и частные компании, занимающиеся поставкой наёмников. Кто мешает вам набрать армию из таких солдат удачи и с их помощью вернуть то, что вам причитается по праву рождения и что было у вас несправедливо отнято. – Всё это конечно хорошо, – Энрико с минуту поморщил лоб, изображая напряжённую работу мысли, – но во сколько обойдётся такая армия, да и смогут ли эти независимые компании поставить такое количество народу, чтобы армию можно было сформировать? Думаю, что я в жизни не смогу заработать таких денег. – И всё-таки, мне кажется, вы недооцениваете наёмников, ведь этих людей долго учили быстро и качественно убивать. Каждый из них вполне может заменить собой взвод солдат регулярной армии, а действуя небольшими, хорошо слаженными отрядами, они вполне способны противостоять значительным силам противника. Так что вам не требуется армия в нашем понимании этого слова, такая армия, которая с криком "Ура!" будет нестись на вражеские укрепления, после каждой битвы сильно уменьшаться числом. Вам ведь нужны маленькие диверсионные группы, способные внести сумятицу в ряды противника, заставить народ уверовать, что Дейдрана не всесильна, что есть силы, способные их защитить, если они пойдут против своей госпожи. Так что от дорогих наёмников потребуется только проведение нескольких блестящих мгновенных операций, что они отлично делают, а дальше уже поднимется дубина народной войны и узурпаторша падёт под её ударами. Так что я советую подумать над таким решением проблемы возврата власти. – Возможно, Вы и правы, – Энрико почесал затылок, – но остаётся извечный вопрос: где мне взять деньги, чтобы оплатить услуги солдат удачи? Ведь, по вашим словам, за их блестящую работу надо платить и платить немалые суммы. Конечно, я ожидаю ваших возражений, что в Арулько открыты шахты, что при их захвате армия начнёт сама себя обеспечивать. Согласен, но это вопрос будущего, а наёмникам надо платить сейчас, причём кроме основной зарплаты им требуются ещё и подъёмные, медицинская страховка, оружие и боеприпасы! Вот на всё это у меня денег-то и нет. К тому же я не профессионал в деле найма людей для подобных операций, какому-нибудь жулику ничего не будет стоить обмануть меня и скрыться со всеми деньгами, раздобудь я их в достаточном количестве... – Ну, все эти проблемы легко решаемы, – загрохотал громовым басом банкир, из-за которого и началась вся дискуссия, к тому времени он успел уже немного протрезветь. – Надеюсь, вы не принимаете меня за жулика, жаждущего ваших денег! – Тут он заржал так, что начал трястись не только его громадный живот, но весь стол с наставленными на него блюдами и стаканами (в отличие от других гостей, банкир и не думал подниматься, чтобы подойти к Энрико поближе). – Потому я вам посоветую одну организацию, зовётся AIM, там, конечно, деньги дерут очень немаленькие, но и ребята там будь здоров – самые лучшие, собранные со всего света. – Толстяк погладил живот и прищурил глаза, как торговец, предлагающий очень редкий товар... – А насчёт денег, – снова вмешался в разговор головастый старичок, – то разве не найдётся добрых душ, жаждущих заработать место в раю, избавив бедный народ от жестокой диктаторши?! Да даже одни здесь присутствующие настолько богаты, что смогут проспонсировать вас так, что на две войны хватит! Господа, ведь не оставим же мы в стороне горемычного изгнанника?! – В ответ раздался гул, доказывающий, что скорее всего оставят, да ещё и других проблем добавят, но это старичка не смутило, и он продолжил. – Так сколько же денег вам надо, чтобы провести эту победоносную войну и вернуть себе корону, а бедному народу избавление? Я считаю, что что-то около пятисот тысяч долларов, – заикаясь, произнёс Энрико, так как он считал все предыдущие разговоры об освобождении лишь шуткой, а с деньгами, как известно, богачи уже не шутят. – Ха!!! Пятьсот штук баксов, – от хохота толстяка банкира дрожали уже не только рюмки на столе, но и стёкла в окнах. – Да на эту сумму я всё Арулько куплю вместе с королевой и армией, да ещё и на жизнь останется... – Господин наверняка шутит, – старичок снова встал на защиту Энрико, – он вряд ли сможет прожить на пятьсот тысяч при нынешней-то дороговизне. Да и в Арулько, несмотря на низкие цены на землю, этой земли довольно много и за такие деньги её всю не скупишь, особенно вместе с шахтами, королевой и большой армией. – Он добродушно улыбнулся. – Конечно, полмиллиона – деньги немалые и прямо здесь мы их не выложим, но давайте, организуем благотворительный фонд. Нет, лучше акционерное общество "Liberators of Arulco" и все вместе станем его вкладчиками, прибыль же, если таковая будет, поделим между собой согласно размеру вклада каждого. Деньги, собранные в фонд общества, мы предадим Энрико на ведение войны, а если он попытается нас надуть, то мы его на кол посадим. – Тут старичок улыбнулся ещё более добродушно, но даже эта улыбка не смогла скрыть хищного блеска его глаз... Только сидя на заднем сидении такси, направляющегося к гостинице, Энрико смог прийти в себя и осознать, что же произошло. На коленях у него лежал кейс, туго набитый разноцветными бумажками, которые во всех странах мира считались большой ценностью и за обладание которыми люди шли на всевозможные лишения и подчас – преступления. Больше всего среди них было серо-зелёных с портретами президентов могучих США, хотя попадались и марки и фунты стерлингов, а один шутник сумел ему впихнуть даже русские рубли пополам с японскими йенами. Это был уставной капитал общества арулькских освободителей, первый шаг в возвращении ему короны. Первый, значит, будет и второй, и третий, и ещё много-много шагов, которые Энрико должен проделать самостоятельно, подвергая себя лишениям и опасности. Так может, просто забыть о том, что он является королём угнетаемого нынче народа, забыть всю ту чушь, которую он сегодня наговорил на банкете, относительно благих порывов и желания счастья для своих подданных. Здесь у него около ста пятидесяти штук баксов – всё, что смогли наскрести в своих объёмистых карманах эти капиталисты. Ведь на эти деньги можно уехать далеко и прожить остаток жизни в довольстве, если тратить их с умом. Вот только очень не понравилась ему фраза толстого банкира, когда тот вынимал из нагрудного кармана пиджака толстую пачку банкнот, перевязанную ленточкой (словно специально ждал того, что её сегодня придётся отдать): "Слышь, Шивалдори! Ты только с деньгами сбежать не пытайся, а то мы тебя из-под земли достанем и, как сказал дорогой коллега, на кол посадим, а потом повесим, расстреляем и раздавим паровым катком!" - После чего он снова разразился истерическим смехом, словно представляя, как он будет проделывать все выше указанные операции. А ведь действительно достанут, и плохо потом придётся. Да, попал ты брат Энрико, попал... Эти волки дикого капитализма так просто не отстанут, ты им на войну пойди, корону отними, а потом на блюдечке вместе с землями и шахтами принеси, так после всего этого ещё и должен им окажешься. Да, невесёлая перспектива открывается, а выбора-то вроде и нет, придётся себе корону возвращать. Тьфу, чтоб тебя, до чего доразмышлялся, уже свою собственную корону стал, как огня, бояться. Хотя нет, выход есть, и он прост как всё гениальное. Надо найти какого-нибудь неопытного в интригах юнца, мечтающего о доблестях, о подвигах, о славе, ну и о деньгах, конечно. Посулить ему золотые горы, и пусть призывает себе на помощь хоть AIM, хоть самого дьявола, главное чтобы создал видимость ведения боевых действий. Это должно удовлетворить жадных "благотворителей – освободителей Арулько". К тому же, такой юный искатель приключений не будет стоить практически ничего, тысяч тридцать-сорок долларов для начала, и у Энрико останется немало денег, чтобы жить в своё удовольствие, пока решается судьба его королевства. Если ему не повезёт, то что поделать, жизнь такая, а вернее смерть. А если повезёт и Дейдрана будет повержена? Ну тогда, значит, судьба, значит придётся вновь становиться королём и искать способы отмазаться от настойчивых друзей-кредиторов. Вот так он и поступит, а теперь спать, чтобы завтра проснуться, с сознанием собственной значимости и силы, чтобы оказаться готовым к тем переменам, которые, возможно, скоро произойдут в его жизни... Часть II. Ночи Арулько Первая Ночь в Арулько Круглая, невероятных размеров луна сияла в чёрном, как вороново крыло небе, казалось, что под её призрачным светом звёзды тоже увеличиваются в размерах и становятся похожими на крупные брильянты. Сам воздух был столь тонким и прозрачным, что можно было услышать любой шорох в соседнем лесу и увидать огоньки светлячков, носящихся над лугом за несколько километров. Была весенняя тропическая ночь, одна из тех, увидеть которые мечтают путешественники, отправляющиеся в дальние страны, да осуждённые на казнь перед смертью... Мигель стоял, прислонившись спиной к полуразрушенной стене дома, и смотрел в это небо. Он смотрел в него, не отрываясь, так как не хотел оборачиваться, не хотел нарушать мирное очарование этой ночи, не хотел возвращаться мыслями к тяготам жизни. Да, ночь была на удивление прекрасной, настолько прекрасной, что, казалось, никакое зло не может существовать рядом с подобной красотой. А ведь рядом наверняка шёл бой, гибли люди, замечая всю красоту этой ночи лишь в последние мгновения своей жизни, осознавая всю тщету их существования слишком поздно. От тени стены соседнего дома отделилась фигура женщины и поплыла навстречу Мигелю. В неверном призрачном свете луны даже она казалась прекрасным существом из другого мира, несмотря на её возраст и полное отсутствие привлекательности при ближайшем рассмотрении. – Доброй ночи, господин мой! – Её грудной, ставший с годами бесцветным голос вывел Мигеля из состояния прострации. – Не правда ли, у нас в стране самые прекрасные ночи на Земле?! – Ты права, Фатима! Я немало поездил по свету и таких ночей нигде не встречал, – произнёс со вздохом он. – Но сколько раз я тебя просил не называть меня господином. Не ты ли в детстве заменила мне мать, которой я так быстро лишился. А потом, когда я уже вырос и начал мечтать о короне, не вы ли с мужем были моими лучшими друзьями и советчиками. Я пред тобой в неоплатном долгу, Фатима! – Нет, это я перед вами в долгу, повелитель, ибо обещала вашей матери сделать из вас настоящего короля, справедливого правителя для народа Арулько. И пока это не достигнуто я не могу успокоиться. – Что же, сегодня ты неплохо потрудилась, чтобы приблизить срок оплаты этого долга, – Мигель первый раз улыбнулся. – Мне даже становится совестно, что я поручил тебе столь рискованное дело, но, пошли я кого-нибудь другого, всё могло и сорваться... – Слава богу, что всё прошло как нельзя лучше, сын мой, тем более, что я сама вызвалась и смогла справиться с трудным заданием, – улыбнулась в ответ Фатима, и на лице её появилось хитрое выражение... Когда, услышав шум приближающегося вертолёта, Мигель начал будить всех, кто ещё не проснулся самостоятельно, он ещё не знал, чем это грозит для его людей, но уже готовился к худшему. Тут подошла Фатима и предложила послать её вместе с одним из детей наверх на разведку. Мигель и сам подумывал об этом, но предпочитал, чтобы это задание выполнил какой-нибудь мужчина, способный в случае чего постоять за себя. Тут Фатима обозвала его глупцом, решившим всех погубить, и, прихватив с собой младшего сына Пакоса, опрометью выбежала из подвала. "До чего же Мигель иногда бывает туп! – думала она, приближаясь к месту, откуда начали доноситься выстрелы. – Послать на разведку вооружённого мужчину! Да солдаты Дейдраны, будь это они, его тут же поймают и с пристрастием допросят, а потом придут к ним в подвал и возьмут всех тёпленькими. Да и кого бы он послал, Димитрия, что ли? Тот только и годен, что на часах стоять и спрашивать, кто идёт, стреляя в тех, кто не свой. Другое дело – она. Она вполне может притвориться бедной арульчанкой, ютящейся со своим маленьким сыном на развалинах их дома. Зачем солдатам допрашивать такую про каких-то повстанцев, с которыми к тому же давным-давно покончено. Впрочем, Мигель не туп, просто рыцарский характер не позволяет ему подвергнуть женщину опасности, особенно ту, что так долго заменяла ему мать..." Когда Фатима добралась до западной части города, в которой происходил бой, стрельба уж прекратилась и можно было идти не скрываясь. Неторопливо направляясь по дороге к своему бывшему дому, она буквально споткнулась о труп в красной форме солдат регулярной армии Арулько, неподалёку от него лежал ещё один такой же. "Так, видимо пограничный пикет Дейдраны, – пронеслось в голове, – интересно, кто их так отделал? Вряд ли это кто-нибудь из бывших людей Мигеля, у тех на победу не было бы практически никаких шансов..." Ответ на вопрос нашёлся сам собой. Он просто спрыгнул с крыши соседнего дома и, направив дуло пистолета на Фатиму, проговорил на английском языке, который понимали все жители: "Здравствуй, женщина, не подскажешь, где нам отыскать повстанца-Мигеля?" Выглядел он явно не местным жителем и был, скорее всего, европейцем, хотя кто их теперь разберёт. Упоминание Мигеля насторожило Фатиму, мелькнула мысль попытаться убежать, но от неё пришлось отказаться, так как из-за углов домов и на другой стороне улицы начали появляться другие люди, с менее дружественным выражением лица, чем у первого. Почти все они были одеты в бронежилеты, с касками на головах и огнестрельным оружием в руках. – Так где, ты сказала, прячется Мигель? – вопрос, улыбающегося незнакомца прервал её размышления. – Зачем Вы пришли? – выдавила из себя Фатима, пытаясь выиграть время и лихорадочно соображая, как ей себя вести дальше и про что говорить. – Нас послал к Мигелю один человек по имени Энрико, Энрико Чивалдори – здесь ещё должны его помнить... – Незнакомец улыбнулся ещё шире, всем видом показывая, что желает только добра, однако пистолета не убрал. – Я не знаю, о чём вы говорите и кто вас послал! Энрико уже более десяти лет мёртв! – Час от часу не легче, то Мигель, то Энрико, которого тот в праве считать своим злейшим врагом, с этими "гостями" надо держать ухо востро, как бы чего лишнего не сказать, но пока вроде всё нормально. – Да, совсем забыл, Энрико говорил, что обязан Мигелю жизнью, и теперь, когда у того возникли серьёзные проблемы, он послал нас на помощь. А для того, чтобы установить связь с вами, он написал специальное письмо. – Незнакомец вытащил из под бронежилета слегка помятый конверт и, помахав им в воздухе, протянул Фатиме. Печать на нём была целой, так что, возможно, эти наёмники и не знали содержания. Решив, что лучше узнать содержания послания, адресованного Мигелю, чем вести непонятно кого к нему для личного вручения, Фатима сломала печать. Каково было её удивление, когда внутри оказались не угрозы и пожелания скорейшей смерти, а просто какая-то хвалебная песнь мужеству и самоотверженности Мигеля. Энрико взахлёб расписывал, как храбрые люди его конкурента, рискуя жизнью, выкрали его из подвала дворца Медуны, где он находился под "домашним арестом", в ночь перед судом. Всё это выглядело очень натурально и не оставляло сомнений в том, что Энрико и на самом деле жив. Однако зачем ему ломать эту комедию, только ли чтобы добраться до Мигеля и отомстить, тем более, что никто не сомневается в смерти или бегстве Мигеля за границу. Или же он действительно уверен, что спастись ему помогли люди Сардона и послал подмогу? Теперь остаётся извечный вопрос: что делать? Если это всё ловушка, то её подстроила не Дейдрана, свежие трупы солдат это доказывают, да и зачем бы ей весь этот маскарад с письмом, знай она о существовании живых мятежников и об их местонахождении, как следствие. А так как у них практически нет шансов выбраться из того подвала и остаётся лишь погибнуть голодной смертью, то почему бы ни отвести туда этих наёмников. Если и суждено принять смерть, то какая разница, от голода или от пули; а с другой стороны, у них может появиться шанс спастись и, кто знает, даже победить Дейдрану. Фатима изобразила на лице улыбку и как можно радостнее и теплее произнесла: – Значит, Энрико не забыл про нас! А мы-то уж перестали надеяться, думали, что он живёт себе в комфорте и безопасности, а про бедствия своего народа не вспоминает. Хорошо! Я отведу вас к Мигелю, следуйте за мной, но не делайте резких движений, повстанцы люди нервные, нечего их пугать!.. Медленно тянулось время, Мигель сидел на старой солдатской койке, такие использовались повстанцами, и пытался проследить его бег. Казалось, что прошла уже целая вечность с тех пор, как Фатима покинула убежище и отправилась на разведку. Вот откуда-то снаружи раздались приглушённые выстрелы, которые толстые стены подвала делали ещё глуше и страшнее. Ещё через вечность они смолкли, и могильная тишина окутала этот небольшой, отрезанный от внешнего мира островок жизни. Казалось, что уж этой тишине не будет конца, что она поглотила их навечно, и что всё кроме этого подвала перестало существовать... Наконец Мигель не выдержал: Димитрий, выйди наверх и посмотри, что происходит! – Он отдавал себе отчёт, что в случае реальной опасности такая мера принесёт только вред, но ничего с собой поделать не мог. Он не мог дольше сопротивляться пагубному влиянию бездеятельного ожидания, и губы сами отдали столь безрассудный приказ. Димитрий подхватил свой любимый автомат Калашникова, сверкнул напоследок зубами и, грузно переваливаясь со ступеньки на ступеньку, начал выбираться из подвала. Мигель провожал его взглядом до тех пор, пока и подошвы солдатских ботинок не скрылись в темноте лаза. "Что он делает, – мелькнула мысль, – ведь так можно всех перепосылать, а потом и самому пойти с поникшей головой прямо в руки радостным врагам, если они сами не пожелают спуститься к нему..." Он схватился за голову и в изнеможении повалился на кровать... Димитрий вылез из подвала, с минуту пощурил глаза, привыкая к яркому утреннему свету, отдышался и начал оглядываться по сторонам, вспоминая, зачем же его послали наверх. Его размышления были прерваны появлением вдали Фатимы, идущей в сопровождении нескольких незнакомых солдат. Димитрий никак не мог их сосчитать, так как те двигались, постоянно меняясь местами, но понял, что их меньше десяти. "Фатима идёт свободно, даже весело, значит они не враги, значит они друзья, которые пришли к Мигелю на помощь. Но может, они обманули Фатиму? Тогда они – враги! Тогда их надо заманить в подвал, где остальные повстанцы их убьют, так как он один всех не положит. Но сначала надо узнать, что думает об этом Фатима, она умнее его, Димитрия, потому должна знать, кого приводит к убежищу их командира..." Эти столь плодотворные измышления солдата-повстанца были прерваны, так как группа неизвестных, сопровождавших Фатиму, подошла почти вплотную к дому. – Зачем ты привела сюда этих людей, ты в своём уме, женщина?! – Димитрий произнёс эти слова на корявом английском, чтобы иностранцы тоже поняли, пытаясь выглядеть максимально грозно. – Их послал Энрико Чивалдори! У них есть доказательства, Димитрий! – Фатиму начал выводить из себя этот горе-разведчик и невольный охранник прохода к Мигелю. Если этот мужлан случайно вспомнит, что Энрико считался их противником и, чего доброго, откроет огонь, то ни им, ни остальным повстанцам несдобровать, так как эти наёмники выглядели весьма решительно. На её счастье, Дмитрий уже решил пропустить их вниз, чтобы Мигель сам разобрался, что к чему. – Только из уважения к твоему мужу я поверю тебе на слово, Фатима! Но смотри, если это ловушка, то ты умрёшь вместе с чужаками! Я провожу вас вниз к Мигелю Сардона! – Димитрий сверкнул глазами и, потряся для острастки автоматом, двинулся вниз по лестнице... Повалившись на койку, Мигель впал в состояние некоторой отрешённости, почти всё на свете перестало для него что-то значить и даже то время, что до этого тянулось столь медленно, вдруг исчезло, и его счёт потерял всякий смысл. Словно сквозь воду слышал он окрик своего советника Карлоса: "Всем ни с места! Стоять, и все будут рады!". Такими же незначимыми показались ему ответы Фатимы и Димитрия про каких-то там наёмников. Какая теперь разница, раз не существует времени и значит, им не надо никуда спешить и ни с кем сражаться... Вдруг два слова: "письмо" и "Энрико" вернули его к реальности, он мгновенно вскочил и быстрым шагом направился в соседнюю комнату, где и происходил спор. – Дай взглянуть на письмо, женщина! – Мигель пытался собраться с мыслями, но имя Энрико всё крутилось в голове и не давало сосредоточиться, и буквы письма расплывались перед глазами. Письмо было написано на древнем арубийском диалекте (наиболее распространённом языке в Арулько), что при повальной неграмотности местного населения давало надежду, что написано оно действительно Энрико. "Стоп! Энрико уже давно убит, а я был обвинён в этом убийстве, – думал Мигель, почти не вникая в смысл написанного. – Но если он остался жив, не знал, что я готовил против него заговор, то вполне мог посчитать, что это мои люди помогли ему бежать и теперь благодарит, присылая помощь... Конечно, невелика подмога – несколько коммандос, что они смогут против большой армии королевы, хоть и выглядят весьма крепкими бойцами. Но, возможно, будут ещё и другие, так почему бы им и не попытаться разобраться с Дейдраной. Главное сейчас – заключить с ними союз, попытаться получить хоть какую-нибудь пользу, и первым делом удалить подальше от Омерты, а то, не дай бог, наведут на них солдат Дейдраны, да и кормить их нечем." – Письмо настоящее! От имени мятежников Арулько... – тут Мигель разразился одной из тех длинных приветственных речей, которым нет места в анналах истории... Круглая, невероятных размеров луна сверкала, подобно солнцу, в бескрайнем иссиня-черном арулькском небе. Только далеко на юге собирались грозовые тучи, но даже они не могли уменьшить очарование этой тропической ночи. А луна всё светила, и ей было всё равно, освещать ли мирные фермы жителей или десяток трупов на пустынной ныне лесной дороге. Её призрачный потусторонний свет примирял всех, всё делая нереальным и зыбким, показывая людям всю тщету их пустой жизни, но только на одну ночь, ибо следующим днём люди снова забывали, о чём говорила им волшебная луна, и продолжали жить так, как привыкли... Мигелю удалось договориться с так удачно появившимися наёмниками. Теперь они уже ушли из Омерты, ушли, захватив с собой Айру –единственную женщину-солдата в отряде повстанцев. Это было только на руку Мигелю, так как Айра была американкой, добровольно присоединившейся к мятежникам пять лет назад, и он не был уверен, что она не чья-нибудь шпионка. Конечно, такие подозрения были весьма безосновательны, но Мигель не привык доверять тем людям, преданности которых не мог объяснить реальными предпосылками, потому он и предложил ей присоединиться к отряду наёмников в качестве проводника. Таким образом, он избавлялся и от своих подозрений, и от лишнего рта. Последнее, правда, было не совсем актуально, так как наёмники обещали добраться до Драссена и позаботиться о продуктах питания для повстанцев, но получится ли это у них, вот в чём вопрос... Тучи заполняли уже полнеба, где-то на юго-западе начались зарницы, которые всё приближались и приближались. Наконец, одна молния ударила в громоотвод дворца в Медуне, за ней другая. Через несколько секунд раздались громовые раскаты, возвещая о том, что грозы уже не избежать... Дейдрана сидела в своей спальне на кровати и смотрела в окно, ожидая, когда первые капли дождя упадут на землю. Она вовсе не собиралась ложиться спать, просто ей хотелось побыть одной, один на один со своими мыслями и проблемами. А проблем было немало; первая заключалась в том, что подпольные поставщики оружия вдруг повысили цены на него почти вдвое, и это когда мятежники, которых она считала полностью истребленными, вновь начали активные действия против неё, в этом заключалась вторая проблема. Конечно, было ещё много других мелких проблем, как то – растущее недовольство народа её властью и громкие крики кредиторов на пару с мировыми общественными организациями, призывающие её одуматься и заплатить долги, отказаться от короны, дать народу свободу и предстать перед международным судом по правам человека. В случае неповиновения грозили применить более жёсткие санкции. Мечтатели, ишь чего захотели: народу свободу, им деньги – да плевать этим империалистам проклятым на бедствия народа в Арулько с Эйфелевой башни, им бы только денег, да побольше, но и тут обойдутся, деньги нужны ей самой. Да, деньги ей нужны, сначала чтобы ещё увеличить армию и упрочнить власть, а потом можно будет уже подумать и о счастье народа; не на украшения же, в которых она никогда не видела смысла, тратить те деньги, которые у неё останутся, когда армию уже некуда будет наращивать. Вот тогда и народу станет хорошо, а может и кредиторам чего достанется, но пока надо разобраться с этими мятежниками, которые своим сопротивлением только отдаляют светлое будущее, а потом будет то, что будет... Тут ей доложили, что главный советник Элиот ожидает в тронном зале с докладом особой важности. Сегодня он уже дважды появлялся с подобными сообщениями, и каждый раз известия были очень неприятными. Королева поднялась и, предчувствуя новые неприятности, быстрыми шагами направилась в тронный зал. Элиот поджидал её, стоя в центре зала и почтительно поклонился при её появлении: – Ну, Элиот, что стряслось на этот раз? – Глаза королевы сузились, всем своим видам она показывала, что дурные известия дорого обойдутся советнику. – Ваше Величество, мне неприятно это говорить, но наша восточная база ПВО была атакована мятежниками! – Их уничтожили?! – Дейдрана пыталась взять себя в руки, чтобы не выдать волнения перед подчинённым, который сам казался абсолютно невозмутимым. – Нет, Ваше Величество, они захватили базу! Возможно, это была неожиданная атака... Раздался звонкий звук пощёчины, и пальцы королевы отпечатались на лице её советника красными разводами. Рядом виднелось ещё несколько синяков – следы первых двух сегодняшних посещений. – Элиот, ты идиот! – Рука Дейдраны в возвратном движении ударила советника в челюсть, от чего тот чуть не потерял равновесие. – Ведь это же война! Ведь там же ракеты! Теперь треть страны открыта для полётов кого ни попадя! Хорошо, что у мятежников нет никаких летающих средств передвижения, а то наши проблемы были бы гораздо серьёзнее. – Не факт, моя королева... – Элиот замялся. – Что такое?! Выкладывай всё, что знаешь, и не отнимай у меня времени! – Мятежники атаковали ПВО не просто так, Ваше Величество! Возможно, захватив наш вертолёт в Драссене, они смогли заручиться поддержкой некоего мистера Буллока, его ещё называют Небесный Всадник, не зря кстати называют. И теперь им необходимо свободное воздушное пространство для своих диверсионных операций. Да как они посмели! – Рука королевы снова поднялась для удара, но так же быстро опустилась. – Значит так! Сначала пошли солдат и освободи базу, а потом мы займёмся мятежниками, и этот мистер Буллок ещё пожалеет, что встал у меня на пути, впрочем, как и все мятежники, что случайно останутся в живых! – Всё будет исполнено, моя королева! – Элиот поклонился и в таком виде, пятясь, вышел из тронного зала. К себе Дейдрана возвращалась неторопливыми шагами, ей некуда было спешить и было о чём поразмышлять. Как всё-таки причудливо сложилась её жизнь: простая румынская девушка, спокойно живущая с семьёй в Сербии, вдруг стала королевой целой страны, пусть и такой крохотной, как Арулько. Несмотря на маленький размер и бедность вверенной ей страны, она смогла сосредоточить в своих руках такую мощь и силу, что её стали если не бояться, то уважать гораздо более сильные соседи, и это льстило самолюбию королевы. Правда, несмотря на явные успехи своего правления, Дейдрана была не удовлетворена, ей хотелось ещё чего-то большего, чего она сама пока не знала. Впрочем, о достижении этого большего можно будет подумать потом, а пока главная проблема – повстанцы. Причём не сами мятежники (их она давила и будет давить), а те, кто за ними стоит и снабжает деньгами, оружием и квалифицированными солдатами. Королева не питала иллюзий относительно того, что все атаки, предпринятые противником за сегодня – всего лишь последний шаг отчаявшихся от голода людей. Но так как она не знала, кто стоит за всем, то действовать пока придётся только в Арулько. Пускай эти мятежники с помощью иностранных наёмников разбили пару её патрулей, взяли Драссен и одну базу ПВО, о чём ей было незамедлительно доложено. Тут Элиот прав – это действительно были неожиданные атаки, теперь же, когда более или менее известно, что за враг им противостоит, надо действовать решительно. Хоть она и любит называть Элиота идиотом, на самом деле он очень исполнительный и предусмотрительный слуга, да при том ещё и мудрый советник. Если бы не он, вернулась бы она в свою Сербию и жила бы там, не помышляя уж более о власти... Элиот наверняка, ещё до того, как наведаться к ней отдал все приказы относительно карательных экспедиций. Правда, одного возвращения захваченных объектов мало, надо показать влиятельному "защитнику бедного народа Арулько" что война будет ему невыгодна, а заодно и народу будет острастка, чтобы впредь восстать не надумали. Таким образом, надо максимально быстро и жестоко разбить мятежные отряды, особенно те, где воюют наёмники, захватив парочку в плен, а уж в плену можно будет им языки поразвязать, благо есть на то специальные средства. Тогда можно будет и за этого таинственного хозяина приняться и пусть не думает, что раз Арулько далеко, то всё ему с рук сойдёт. Правда, эти капиталисты так быстро не отступятся, значит надо готовиться к длительной кампании, хорошо, что она предвидела подобный поворот событий и отправила большую часть регулярной армии на переподготовку в Альму, что, собственно, и стало причиной столь стремительных успешных действий противника. Ну ничего, теперь настала её пора действовать, теперь она им покажет сладкую жизнь в банановой республике, у неё ещё есть несколько козырных тузов в рукаве, но пока разыгрывать их ещё рано. Да, ещё рано, а точнее поздно, и пора, наконец, спать, чтобы завтра вместе с Элиотом разработать план, благодаря которому победа будет быстрой, эффективной и принесёт им немалую выгоду, а теперь спать... Королева зевнула и повалилась на кровать, мгновенно засыпая под шум тропического ливня... А дождь всё шёл и шёл, питая водой плодородную землю Арулько, смывая с неё пролитую за день кровь... Ночь Сокровищ Это был город-бар, город-бордель, город-казино, единственный вестник цивилизованного мира в Арулько, того "цивилизованного" мира, который даёт людям бесконечное число способов потратить их деньги. И эти самые деньги ежедневно тратились и зарабатывались здесь в огромном (по арулькским меркам) количестве, причём никто не мог быть заранее уверен, принесёт ли ему завтрашний день богатство или нищету. Хотя нет, был один человек, который смотрел в будущее с улыбкой, ибо был в нём уверен на все сто процентов. Этого человека звали Питер Клаусс, хотя, большинству населения Арулько он был известен, как Босс или Кингпин. Он был полновластным хозяином этого города, его боготворили те, кто на него работал, и боялись и уважали все остальные, причём боялись даже больше, чем королевы... Солнце только что село за горизонт, с гор потянул прохладный ветерок, заставляя забыть дневной зной и насладиться очередной тропической ночью, красотами, о которых столь много писали посетившие Арулько. Кингпин сидел в своём любимом кресле и потягивал сок папайя, так как никогда не употреблял алкоголя, впрочем, как и не курил и не использовал наркотики. Он всегда с помощью вышеперечисленного управлял другими и зарабатывал деньги, так зачем ему уподобляться таким людям, если он может быть выше них. Зато всю свою жизнь он занимался поиском прекрасного в человеке, не важно, будь то вещи, сделанные человеческими руками, человеческий разум или тело. Именно поэтому он окружал себя произведениями искусства и красивыми женщинами. Именно поэтому он увлекался боями без правил, где победа достаётся тому, чей разум сможет возобладать над жестокостью и звериными инстинктами, выпущенными на свободу отсутствием ограничений. Питер и сам был отличным бойцом и постоянно старался оттачивать свою технику, добиваясь в поединке, прежде всего, победы над собственным телом, а уж потом над соперником. Но, несмотря на такую любовь к прекрасному в человеке, он никогда не гнушался лишить жизни и заодно имущества тех "прекрасных" людей, что имели глупость оказаться на его пути к достижению поставленной цели. Вот такой был этот мистер Клаусс противоречивый человек: страстный ценитель искусства и корыстный делец, великолепный спортсмен и хладнокровный убийца, тонкий интеллектуал и глава преступного мира Арулько одновременно. И теперь этот человек сидел в кресле у окна своей резиденции, находящейся на окраине города, и смотрел, как тьма окутывает вершины деревьев и как меркнут розовые отблески на склонах соседних гор. Он знал, что в это время в городе ещё ярче вспыхивают неоновыми вывесками увеселительные заведения, принадлежащие ему, начинается новая полноценная жизнь. Ему не надо было оборачиваться, чтобы удостовериться в этом, ибо прекрасно отлаженная система, созданная им, не могла давать сбоев, каждую ночь, исправно запуская новый жизненный цикл Сан-Мона, наполняя деньгами карманы своего Босса... Да, город назывался Сан-Мона, и пусть читатель не удивляется, что города с таким названием не было в стране во время правления Андреаса и Энрико. Он появился практически на пустом месте, на месте того рабочего посёлка, что окружал ошибочно возведённую шахту. Правда, посёлок так и остался бы кучей, разваливающихся от времени бараков, не прояви Питер Клаусс упрямства и настойчивости, не объясни он королеве всей насущной необходимости такого города для неё самой. А город, действительно, оказался очень полезен, как для привлечения в армию иностранных офицеров, так и для быстрого удаления неугодных. Со своими-то Дейдрана поступала просто: тюрьма, расстрел и никаких проблем. С иностранцами всё обстояло сложнее, так как они не являлись гражданами Арулько, а лишний раз конфликтовать с другими державами королева не хотела, так как и врагов наживёшь, и в армию потом никто не наймётся, а просто увольнять таких Дейдрана не желала. Тогда как в Сан-Моне... О, в Сан-Моне существовало множество способов лишать жизни таких неугодных, слишком много знающих офицеров, или тех, кто был заподозрен в шпионаже. Кто, например, мешает человеку получить пулю в лоб во время пьяной ссоры с одним из местных, или оказаться растерзанным одной из гигантских кошек, в достаточном количестве бродящих вокруг города, или... Ну, в общем, у Босса были специальные способы, благодаря которым, он выполнял свою часть договора с королевой очень хорошо. В обмен на это Дейдрана предоставляла Кингпину возможность управлять территорией города по своему усмотрению и держать там собственных людей для охраны. Правда, ей ещё предоставлялась часть доходов города, которые превосходили прибыль некоторых шахт, так что королева была в восторге от такого сотрудничества... Питер Клаусс смотрел в окно и по лицу его блуждала загадочная улыбка. Его личный телохранитель Деймон вглядывался в выражение лица своего босса и пытался понять, о чём тот думает и что вызывает эту улыбку. Он был знаком с Кингпином очень давно и знал, что улыбка на обычно суровом и сосредоточенном лице Босса означает очень многое, по меньшей мере чью-то случайную погибель, но чью, он ответить не мог. Размышления его были прерваны громкими торопливыми шагами снаружи, Деймон шагнул в дверной проём, привычным движением снимая с плеча “Коммандо”, готовясь отразить любую опасность, если та будет угрожать Боссу. Но это оказался всего лишь Спайк – вышибала самого престижного бара Сан-Моны. Он явился доложить, что наёмники, воюющие вместе с мятежниками против королевы, теперь заявились в город (видимо, в поисках удовольствий и возможности лишний раз подзаработать) и желают поучаствовать в боях без правил, так что мистера Клаусса может ожидать интересное зрелище. Медленно поворачиваясь в своём кресле к двери, Босс уже обдумывал только что услышанные слова Спайка. Значит, война дошла и до Сан-Моны, но стоит ли её здесь продолжать. Конечно, у него есть способы быстро и незаметно расправиться с этими наёмниками, но кому это принесёт пользу. Дейдране? Может быть, но оценит ли она его скромные заслуги, вот если бы сама отдала приказ об этом... Ему? Вред принесёт – это точно, после этих солдат придут другие и устроят в городе бойню, конечно, ещё неизвестно кто победит, но это его сильно ослабит, ослабит до такой степени, что королеве ничего не будет стоить прибрать весь город к рукам, а этого нельзя допускать. Таким образом, следуя высказыванию кое-кого из древних философов: "Дейдрана друг, но выгода дороже", - надо встретить этих наёмников со всем радушием гостеприимного хозяина. Пусть хорошенько отдохнут, сил наберутся (не лёгкая у них всё-таки работа), а он им ещё работёнки тем временем припасёт, не терять же такой хороший шанс сделать что-нибудь чужими руками. Всё это Кингпин обдумал, пока его кресло совершало оборот на сто восемьдесят градусов, после этого он поднялся, подошёл к Спайку и приказал сопровождать себя к рингу, где шли приготовления к еженощным боям. Бар с рингом, как всегда, был полон народу, который пил виски, курил, заключал различные сделки и пари. В основном это были люди Босса – местное население, но попадались и солдаты королевы в отпуске, а особую группу составляли прибывшие наёмники. Эта группа вооружённых до зубов людей в касках и бронежилетах выглядела довольно живописно на фоне местных, тоже неплохо вооружённых, многие из которых могли в следующем бою оказаться их врагами. Наёмники это прекрасно понимали, потому держались слегка отчуждённо и ни с кем не заговаривали, исключение составляли только бармен, у которого они купили выпивку, и Даррен Ван Хаузен – распорядитель боёв без правил, с которым они обсуждали условия поединка. Когда Босс вошёл в помещение, всё уже было почти готово: один из наёмников – бритоголовый громила, напоминавший повадками буйвола в брачный период, уже избавился от лишнего снаряжения, которое было свалено в кучу, и теперь стоял, поигрывая кастетом. Кингпин бросил на него презрительный взгляд: да, никакой победы разума над плотью от такого бойца ожидать не приходилось, да и звериные инстинкты свои он вряд ли будет контролировать. Но, видимо, наёмники сильно были в нём уверены, так как рискнули сделать максимальную ставку. Что ж, раз он решил быть радушным хозяином, так почему бы не дать им выиграть маленький бой, потешить своё самомнение, правда, получится заурядный мордобой, но это можно пережить, а дальше, глядишь, и интересней станет. Босс кивнул Даррену, и тот объявил, что можно начинать. Бык (Питер Клаусс почти угадал кличку этого наёмника), повинуясь взгляду своего командира, с сожалением расстался с кастетом, швырнув его в общую кучу вещей, и с устрашающей гримасой потопал к рингу. Одновременно по кивку головы Босса с противоположной стороны к месту будущей схватки направился не меньших габаритов боец. И в который раз за день Кингпин оказался прав: бой вылился в кровавое избиение, причём доставалось в основном его бойцу. Каким-то чудом, увернувшись от многопудового кулака противника, Бык начал методично, точно и наверняка очень сильно наносить тому удары в корпус и голову. Его противник сначала попытался возобновить атаку, но каждая такая попытка встречалась прямым ударом в лоб, так что он теперь стоял и только старался уклониться или отвести удары. Однако после пяти-шести пропущенных, когда на окровавленном лице стали с трудом различаться нос и глаза, он вспомнил, что надо уносить ноги, развернулся, но не успел сделать и шага, как точный хук в висок уложил его на пол. Бык зверски улыбнулся и с размаху запечатлел лежащему удар локтём между лопаток. Удар был настолько силён, что всем присутствующим при этом показалось, что они слышали звук лопающихся рёбер и треск переломанного позвоночника. Впрочем, может и не показалось, так как боец был мёртв, а изо рта его вытекала тонкая струйка крови. Бык же легко выпрыгнул с ринга, словно бой был для него простой разминкой (как, в сущности, и было) и с победным видом стал поджидать Даррена, несущего его выигрыш. Пока убирали тело и засыпали опилками кровь, Босс смотрел на Быка и прикидывал: выйти ли ему самому против этой горы мышц и отомстить, или же не стоит. Наконец, он решил, что это не имеет смысла, так как погибший боец не был его человеком (почти все, кто сражался на ринге, были приезжими), да и победа над Быком не принесёт ему того эстетического наслаждения, которое Клаусс искал в любой схватке, поэтому решил подождать. Самоуверенный Бык, несмотря на предостережения своего командира, решил участвовать ещё в одном бою. На этот раз против него вышел противник равный по силе, и, видимо, превосходящий в подвижности. Впрочем, Кингпин не сомневался, что и этот бой может отличаться от предыдущего только результатом. Противники вступили на ринг, причём Бык уже не бросал таких самоуверенных взглядов, хотя его гримаса была столь же злобной. Враги медленно сблизились, произвели "разведку боем", снова разошлись и вдруг кинулись друг на друга со всем ожесточением, на которое были способны. Дальше схватка проходила уже на близкой дистанции, бойцы, кружась вокруг одного места в бешеном темпе, наносили друг другу удар за ударом, пытаясь сами не получить того же в ответ. Тут Бык явно проигрывал своему противнику в точности и реакции, пропуская намного больше ударов, методично покрываясь синяками. Но он вовремя вспомнил ошибку своего предыдущего соперника и бросился наутёк, причём первые два шага он сделал спиной и только потом развернулся. Противник, считая, что победа у него уже в кармане, с радостным криком бросился вдогонку, легко настиг более неповоротливого наёмника, но его удары на бегу в спину были слишком слабы, чтобы причинить тому ощутимый урон. Тогда боец ещё более увеличил скорость, забыв, что находится не на соревнованиях по бегу, а на поединке, за что тут же и поплатился. Мощнейший удар с разворота открытой кистью, который нанёс внезапно остановившийся Бык, и дополнивший его апперкот выбили немало искр из глаз оторопевшего "бегуна". Он попытался вновь взять инициативу в свои руки, но не успел, так как прямой в челюсть отправил его в нокаут. Бык издал победный рёв, напоминавший раскаты грома в узком ущелье, хотел произвести такое же мастерское добивание, как и в прошлый раз, но тут ноги его подкосились, и он повалился рядом с телом своего недавнего противника. Кингпин не мог поверить своим глазам, оказывается этот наёмник был не таким уж тупоголовым животным, как показалось ему сначала, хотя может, тому просто повезло. Теперь же Питера интересовал не избитый Бык, которого товарищи приводили в чувство, а тот, кого наёмники выставят на третий бой. Больше среди них никто особой мускулатурой не выделялся, впрочем, скорее всего они от очередного боя откажутся, ну об этом он узнает через пару минут. Тем временем Бык очнулся, осмотрелся вокруг и улыбнулся, обнажив поредевшие после сражения зубы. Наёмники с облечением вздохнули (впрочем, это слишком сильно сказано, просто с их лиц исчезло излишнее напряжение), посовещались и заявили, что согласны ещё на один бой – последний на этот раз. Даррен ухмыльнулся в ответ на это предложение и вежливо поинтересовался, кто же собирается драться на этот раз. Плотное кольцо наёмников разомкнулось, пропуская вперёд небольшого роста корейца, гибкого как тростник, за широкими спинами остальных он был практически неприметен. В отличие от Быка, он не изображал на лице никаких гримас, оно оставалось абсолютно спокойно, а глаза, в которых светился недюжинный ум, спокойно смотрели вокруг. К предстоящему сражению он готовился очень основательно. Сняв с себя всё, кроме трико, он повернулся вокруг, показывая всем, что руки его пусты, а тело не защищено бронёй, потом взглянул вверх, словно призывая Будду в свидетели того, что помыслы его чисты. После поделанных манипуляций, кореец достал полоску чёрной ткани, на которой виднелась надпись, сделанная золотыми нитками на языке хинди, и повязал её вокруг лба. Заинтересовавшись надписью, Кингпин подошёл поближе и прочитал древнюю индийскую мудрость: "Жемчужина в цветке лотоса", которая символизировала единство духа разума и тела. Что ж, похоже, этот странный кореец-воспитанник тибетского монастыря покажет такой бой, в надежде на который Кингпин и пришёл сегодня сюда. Но для этого ему необходимо подобрать достойного соперника. Босс и сам хотел выйти на ринг, но желание полюбоваться боем со стороны пересилило, и он отдал Даррену приказ выпустить Ли – их лучшего бойца и мастера восточных единоборств, которому сам Кингпин часто проигрывал спарринги. Когда противники определились, в зале произошло заметное оживление, на бой такой пары решили посмотреть почти все присутствующие, за исключением нескольких пьянчуг, спящих за столами. Плотное кольцо зрителей окружило ринг, практически оттеснив всех наёмников в угол, так что тем пришлось локтями и угрозами пробиваться обратно. Все затаив дыхание ждали, когда битва начнётся, и в зале, несмотря на столпотворение, повисла такая тишина, что гонг, возвестивший о её начале, прозвучал у всех в ушах подобно пушечному выстрелу. Сразу же противники медленно двинулись к канатам ринга, провожаемые напряжёнными взглядами зрителей... Жёлтый квадрат окна ярко отпечатывался на полу неосвещённой резиденции, очерчивая на полу силуэт человека, сидящего в кресле. Это снова был Питер Клаусс, но на этот раз он уже не разглядывал то, что происходило за окном, хотя ночь была, как всегда, прекрасна. Кингпин сидел, уперевшись лбом в ладони, и вспоминал во всех подробностях только что увиденное сражение... После того, как бойцы вступили на ринг, они замерли на несколько минут (неискушённому зрителю могло бы показаться, что они трусят и не решаются вступить в поединок, но Питер прекрасно понимал, что это не так). Оба соперника стояли и смотрели друг другу в глаза, оценивая, чего стоит противник, одновременно пытаясь подавить того своим хладнокровием. Наконец, видимо удовлетворившись такой войной взглядов, кореец-наёмник сделал шаг к центру ринга, одновременно Ли бросился со всех ног к нему навстречу. Зрители так и не поняли, кто же из них выиграл этот безмолвный поединок. Не добегая до противника несколько шагов, Ли внезапно подпрыгнул и попытался нанести корейцу удар ногой в голову, но того на его пути уже не было. Всем присутствующим показалось, что наёмник просто перетёк на пол метра влево, не пытаясь оказать какого-либо сопротивления атакующему. Едва пальцы последнего коснулись пола, как он, не тратя времени на разворот, снова подпрыгнул, обернувшись уже в воздухе, и попытался достать соперника другой ногой. Но нога вновь лишь со свистом рассекла пустоту, так как кореец, прокатившись по полу, вновь оказался за спиной Ли. Ли решил, не продолжать атаку, а отступить, чтобы отдышаться и посмотреть на действия наёмника, но тот, видимо, придерживался подобного же мнения, потому противники разошлись метра на два и стали кружить по рингу, глядя в глаза друг другу. И на этот раз первым бездействие прекратил кореец, он резко присел и попытался сделать противнику подсечку. Но тот был настороже и спокойно перепрыгнул подставленную ему ногу, двинувшись навстречу врагу, надеясь ударить того, пока он сидит. Но кореец оказался проворнее, и Ли был остановлен ударом ноги в грудь, после чего наёмник вскочил, начал отбивать те удары, что успевал наносить слегка сбитый с толку противник и посылать вдвое больше своих. Через минуту такого избиения тот уже шатался и не мог сопротивляться. Кореец на мгновение задумался, слегка присел, намереваясь, по-видимому, кончить противника в прыжке и с разворота, но тут же присел ещё глубже и опрокинул врага, не удавшейся в прошлый раз подсечкой. После этого он медленно выпрямился, отвесил глубокий поклон поверженному противнику и покинул ринг под рукоплескания зала, а на его спокойном, словно вырезанном из камня лице, не появилось ни малейшего следа улыбки победителя... Только сейчас Кингпин вновь поднял голову и усмехнулся. Что ни говори, а последний бой был красив, красив даже молниеносностью и непредсказуемостью развязки. А милосердие, проявленное наёмником – этим человеком войны, не знающим жалости, просто выше всяких похвал. Вот бы такого взять к себе, впрочем, после войны, если кореец останется жив, ему можно будет сделать предложение. Хотя нет, он слишком умён, чтобы резко изменять свою жизнь ради призрачной карьеры бойца на ринге, да и ремесло наёмника приносит ему немало. Впрочем, строить планы на будущее пока рано, потому как войну ещё никто не отменял, а вот проверить наёмников на возвышенность стремлений и бескорыстность (в разумных пределах) стоит. Интересно ведь развеять миф о солдатах удачи как о беспощадных охотниках за длинным долларом, которым не свойственны ни любовь, ни жалость, ни сострадание. Первое подтверждение, причём вместе с опровержением, этому суждению он увидел сегодня на ринге, скоро, если сработает его план, он узнает ещё много чего нового... Огромная луна всё так же висела в бескрайнем арулькском небе, а Питер Клаусс всё так же сидел и ждал. Наконец входная дверь скрипнула, и в комнату развязанной походной вошёл Деймон. – Группа наёмников только что покинула город! – Отрапортовал он. – Предположительно, отправляются на захват ПВО Читзены. – Хорошо, Деймон, – проговорил с едва заметной усмешкой Босс, – а нет ли каких-либо других новостей? – Есть грустные известия, – продолжил Деймон, делая притворно-скорбную мину на лице. – Ваша любимая девушка Мария сбежала из борделя, – тут телохранитель чуть не прыснул со смеха, но сумел остаться серьёзным. – Жаль! – Босс также постарался придать голосу разочарование. – Уж не эти ли наёмники ей помогли? – Не могу сказать, что нет, но и для прямого обвинения тоже не хватает улик, всё было сделано чрезвычайно чисто и быстро. – Хорошо, забудем о ней, можешь идти. – Кингпин снова едва заметно улыбнулся. Деймон по-военному отдал честь и встал на своё обычное место около двери. А Босс встал со своего кресла и спокойным шагом направился ко входу в подвал, по пути соображая. Похоже, что в этих наёмниках есть зачатки благородства, раз они почти бескорыстно пришли на помощь девушке, якобы попавшей в его грязные лапы. Почти бескорыстно, это потому, что они не знали, что за проделанную операцию получат около десяти штук баксов (именно такую сумму должен был заплатить татуировщик Кайл за кожный магазин Анжело – жениха Марии, который давно уже собирался таким способом выкупить её из борделя). Что ж, план оказался весьма хорош, да и Мария наверняка неплохо разыграла униженную и оскорблённую, молящую о помощи, раз эти наёмники пошли на такой риск, особенно, если учесть, что охрана борделя не была посвящена в его планы и в случае тревоги открыла бы огонь. Значит, этим солдатам можно записать ещё одно очко в плюс, если конечно, они заранее не предусматривали сорвать большой куш. Размышляя об этом, Босс спустился в подвал и застыл перед рядом пустых сундуков. Само собой совсем недавно они были полными, причём не чем-нибудь, а деньгами, правда, в каждом сундуке была лишь небольшая пачка в пять тысяч долларов (всего около 40), но она была хорошо там спрятана, а теперь, соответственно, всё было перерыто. Вот и всё! Миф о честных и бескорыстных наёмниках разбился в пух и прах. Оказалось, что в них нет даже чувства элементарного уважения к хозяину, раз, несмотря на радушный приём, они по первой же наводке (эта поступила от освобождённой Марии), готовы обчистить его до нитки. А ведь как за деньгами рванули, забыли, что прошло то время, когда богатства в сундуках в подвалах прятали, даже ловушку не заподозрили – так жадность до чужого добра их ослепила. Наивные, его-то сбережения все в швейцарских банках, да и эта приманка в сорок штук – вообще для него не деньги. Ладно. На бескорыстность протестировали, теперь осталось узнать, так ли уж бесстрашны эти солдаты удачи. Надо попробовать взять их на испуг, написать письмо их командиру, где подробно изложить, что после недавних событий они все не жильцы, если бабки не вернут. Да и зачем просто пугать, пошлю к ним парочку-троечку, а если уж очень долго будут упорствовать, то и всех шестерых киллеров, пусть они наёмникам нервы потреплют, а там и посмотрим. Босс злорадно улыбнулся, достал из одного сундука не найденную в спешке пачку банкнот и направился ко второму выходу из подвала, ведущему в заброшенную шахту, через который и проникли воры. К себе в резиденцию он направлялся пешком, любуясь первозданной красотой арулькской природы и арулькской ночи. Он шёл один, совершенно не опасаясь чьего-либо нападения, так как чувствовал себя здесь хозяином... Через несколько дней ночью в Сан-Мона вновь пришёл отряд наёмников, только на этот раз они выглядели намного лучше вооружёнными. Взбешённые подсылаемыми к ним наёмными убийцами, они устроили в городе настоящую резню, перебив практически всех людей Кингпина. Что же касается самого Питера Клаусса, то существует мнение, что он также погиб, защищая вместе с верным Деймоном свою резиденцию, хотя, вполне возможно, что он сбежал, воспользовавшись подземным ходом. В любом случае больше нигде не удаётся найти упоминаний об этом странном и противоречивом человеке... Ночь Предательства Луна вместе со звёздами-жемчужинами сверкала в ночном чёрном небе, однако чувствовалось, что уже весь мир за стенами дворца готовится встретить следующее утро. Одна за другой смолкали ночные цикады, летучие мыши переставали носиться между деревьев дворцового парка и убирались в свои тёмные убежища, обильная роса выпадала на траву и листья. Но до восхода солнца оставалось ещё довольно много времени, потому мы можем смело сказать, что очередная прекрасная арулькская ночь продолжалась... Королева немного поворочалась в постели, открыла глаза и сладко потянулась, сегодня она чувствовала себя прекрасно. Слева доносился громоподобный храп, казалось, что он шёл из под огромной кучи подушек и одеял, что возвышалась не королевском ложе, это наводило на мысль, что Дейдрана спала не одна. Что же, со времени начала боевых действий она была слишком занята и так уставала за день, что ночью ей было не до любовных утех. Видимо, теперь что-то изменилось, раз королевская постель оказалась занятой. До войны, во время своего вынужденного "вдовства" страстная правительница не желала противиться голосу природы и успела подарить свои ночи очень многим. Дольше всего её благосклонностью пользовался начальник дворцовой стражи Джо, который был поистине неутомим в постели, также там побывали и многие солдаты и офицеры гвардии (особо болтливых из них помогал ликвидировать Кингпин), но все они быстро надоедали королеве. Дейдрана искала чего-то большего, вполне возможно, что она искала взаимной любви, хотя не хотела признаваться в этом даже себе. Наконец, как ей показалось, она нашла то, что искала в лице человека по кличке Майк. Майк был человеком незаурядным и очень талантливым, одно то, что о его прошлом не было практически ничего известно, несмотря на прямое участие в разных громких делах, многое говорит о его способностях. Ко всему прочему, он был чрезвычайно силён, вынослив, ловок, красив и, несмотря на всё это, умён. Однако все его достоинства перечёркивались огромным тщеславием и невероятным эгоизмом, именно поэтому он со смехом отверг первые предложения Дейдраны поступить к ней на службу, посчитав их ниже своего достоинства, а жалование мизерным. Ещё дольше он смеялся над предложениями сделать его графом Камбрийским или герцогом Альмским, возможно, он вообще умер бы от смеха, предложи ему Дейдрана место короля. Однако через некоторое время он поменял свои взгляды, так как на его счету была не только служба "честным наёмником", но и много других дел, о которых он предпочитал помалкивать, и об участии Майка в которых начали подозревать некоторые международные спецслужбы. Вот тогда-то, желая найти надёжное убежище, которое не заставляло бы его постоянно прятаться, как мышь, он и вспомнил о предложении королевы маленькой страны, где он мог бы занимать неплохое положение, не опасаясь преследования со стороны спецслужб. Таким образом, Майк оказался в Арулько, а вскоре вслед за этим и в королевской постели... Дейдрана ещё раз потянулась и с улыбкой посмотрела на своего спящего любовника. Ей льстило, что она смогла поставить себе на службу такого человека, которого она буквально вырвала из стана врага. Ведь последним официальным местом службы Майка являлась AIM – та самая организация, наёмники из которой, в основном, воевали на стороне повстанцев. Таким образом, она считала, что смогла склонить на предательство лучшего бойца из тех, что теперь идут против неё (а Майк действительно был самым лучшим и самым высокооплачиваемым солдатом этой организации), не зная о тайных причинах, толкнувших Майка на такое "предательство". Итак, королева с нежной улыбкой рассматривала мускулатуру на полуобнажённом теле лежащего рядом с ней мужчины, как вдруг её лицо помрачнело. Дейдрана вспомнила, как ночью, когда она уже выбилась из сил, что было с ней впервые, Майк продолжал удовлетворять свои желания, пытаясь подчинить её себе. Он продолжал ещё долго, совсем не интересуясь, нравится ли ей это, поступая с королевой, как со шлюхой. И как это она могла такое забыть, видимо, не прекращающиеся военные действия научили её воспринимать поражения, как должное. Но там-то были поражения её солдат – чужие поражения, а здесь поражение потерпела она лично, она проиграла схватку мужчине, а он, не обращая внимания на то, что она сдалась, пренебрёг своим долгом благородного победителя. Что ж, необходимо поставить на место зарвавшегося подчинённого, ведь, в конце концов, он был не королём, а только главным инструктором в армии. Ну так пусть покажет, как он натренировал своих подопечных, а заодно докажет, что он действительно лучший боец в мире. Значит, как только он проснётся, так сразу же получит приказ идти на передовую, и пусть без победы не возвращается. Тут королева снова зевнула и нежно улыбнулась, обнажив мелкие острые зубки, на этот раз глядя в зеркало на противоположной стене спальни... Тёмное ночное небо было затянуто тучами, но дождя не было. Впереди по дороге виднелись огни и строения, отряд приближался к месту назначения. Майк поднял руку и солдаты остановились, сохраняя полнейшее молчание, так как они были элитной гвардией, а не какими-нибудь паршивыми краснорубашечниками-регулярами. Майк стоял и смотрел на эти маячащие впереди огни. Сложно сказать, о чём он думал, может быть о том, как после удачно проведённой операции он заслужит расположение Дейдраны и, возможно, королевский трон. А может, проклинал себя за то, что так легко дал поставить себя на службу и теперь обязан выполнять приказы какой-то женщины, пусть даже и королевы. Но в любом случае о предстоящем бое он был обязан думать. Ибо он не знал, встретят ли их впереди враги, готовые отразить атаку, или же союзники, жаждущие подкрепления. За некоторое время до этого поступило сообщение, что на объект, к которому они двигались, ожидается нападение, а потом связь оборвалась. Что ж, Майк был отличным солдатом и опытным командиром, без спешки и суеты вполголоса он отдал необходимые приказания о скрытом продвижении к объекту. В ответ получил согласные кивки от подчинённых, ожидавших именно таких распоряжений, и отряд продолжил свой путь, буквально растворившись в тяжёлом предгрозовом воздухе... Что случилось дальше, история умалчивает. Погиб ли Майк, или просто бежал по каким-либо причинам, также неизвестно. Тело его так и не было обнаружено, хотя среди наёмников долго ходила его именная штурмовая винтовка. Эту винтовку довелось подержать в руках и мне, так что в её подлинности могу ручаться, так как видел выгравированное имя “Майк” и около двадцати зарубок на прикладе, каждая из которых, по видимому, означала десяток вражеских трупов. Достоверно известно лишь то, что поступок Майка был расценен большинством наёмников AIM как предательство, хотя сам Майк так не считал. Что ж, не нам его судить, ибо, как известно, Бог всегда карает предателей достаточно жестоко. Однако Майк внёс свой вклад в ход этой войны и этого вполне достаточно, чтобы оказаться на страницах данной книги... Часть III. Разгром Ночь Ужаса В полуоткрытые окна королевской спальни, как всегда, заглядывало небо вместе с луной, звёздами, облаками и всем тем, что обязано его украшать или предавать особый тайный смысл его описанию. Но в эту ночь, а точнее предрассветную пору, весь небосклон до самого горизонта был подёрнут туманной дымкой такой плотности, что различить чего-либо не представлялось возможности. Но вот чуть более сильный порыв бриза слегка рассеял этот туман, так что из ночной тьмы выступили несколько пикообразных скал, ещё более чёрных, чем окружающее их небо и море. Но это продолжалось не более мгновения, так что вновь опустившийся туман опять сковал всё беспросветной пеленой, не оставляя шансов увидеть что-нибудь кроме него. А ведь через несколько минут должен был начаться новый день, снова солнце должно было показаться над кромкой моря и начать свой ежедневный путь наверх с неизбежным закатом и поглощением этим морем в финале. Да, солнце должно было взойти, блеснув яркой дорожкой на волнах равнодушного к нему моря, отразившись нежным отсветом на шершавых боках столь чёрных ночью скал... Да, это должно было произойти, ибо это происходило изо дня в день, это становилось столь обыденным, что люди разучились умиляться этому маленькому чуду природы. А ведь когда через несколько минут или часов туман рассеется, может статься, что людям откроется пустое небо без того солнца, которое они привыкли видеть. Вот тогда уже поздно будет умиляться или удивляться, это надо будет просто принять. Принять, что никогда больше не заиграет дорожка на всё столь же равнодушных морских волнах, никогда не озарятся нежно-розовым отсветом чёрные шершавые скалы, тем отсветом, который некоторые почему-то называют кровавым... Дейдрана лежала на кровати подложив руки под голову и не обращая внимания на снующих под потолком летучих мышей, которые залетели ночью. Смятая постель и мешки под глазами ясно показывали, что королеве так и не удалось поспать, слишком уж тяжело у неё было на душе, слишком уж неясная судьба её ожидала. Тяжело всё-таки быть королевой не своего народа, очень о многом одновременно надо думать, чтобы удержаться у власти, а она эту простую мудрость забыла. Может быть, она была слишком неправа, когда решила создавать армию в основном из иностранцев, а местному населению предоставить право работать на полях и шахтах. Теперь же это самое население, не сильно связанное с армией, вовсю поддерживает противника – повстанца Мигеля на пару с её дорогим муженьком, которого она по доброте сердечной не отправила на свидание к отцу ещё одиннадцать лет назад. И как это они так быстро спелись, наверное, за десяток годков много о чём подумали, характер поменяли. Ну ничего, после победы глотку друг другу перегрызут первым делом, не смогут они власть по справедливости поделить. Ну вот! Бессонная ночь сказывается, уже о вражеской победе, как о свершившемся факте размышляет. Так не пойдёт, надо взять себя в руки. Конечно, ей не везло в этой войне, слишком уж сильны покровители оказались у Энрико, да и хвалёные иностранные солдаты оказались не на высоте, хотя местные, что теперь массово дезертируют, солдатами были вообще никуда не годными. Но ведь самые элитные части, тренированные под её личным руководством, пока практически не пострадали. Да и все промышленные центры пока у неё в руках, так что пусть эти поставщики поднимают цены на оружие хоть в пять раз (относительно тех трёх, что уже подняли), воевать она будет, причём не голыми руками. Благо, денег ещё очень много и самая богатая шахта Грама пока под её контролем, хотя со дня на день может истощиться или перейти к врагу. Правда, ко всему прочему, местная "аристократия" начинает выражать своё недовольство её политикой. Не понравилось им, видите ли, что, вместо Балайма она послала карательный отряд на отбор Альмы. Ну не могут они понять, что всё их барахло вместе с домами – ничто по сравнению с шахтой и тренировочным комплексом Альмы. Хотя, какая теперь разница, раз оба города снова перешли повстанцам, да и что эти "богачи" смогут ей сделать, только все уши прожужжать про свои беды, чем сильно мешают осуществлению её планов. Может, чтобы не мешали, их всех в тюрьму кинуть? Хотя уже не получится, так как казематы Тиксы битком набиты, а Альма уже не её. А ведь ради такого дела можно было бы снова отвоевать – слабое подобие улыбки чуть шевельнуло губы Дейдраны – может, именно поэтому они так не хотели её возврата... Тьфу, чёрт, до чего опять доизмышлялась, да всё она отвоюет, а всех отступников покарает, но сначала нужно решить, как это сделать, а для этого срочно необходим Элиот. Ну вот, робкие шаги в коридоре и такой же стук в дверь, наверняка, её советник собственной персоной, изукрашенный синяками и кровоподтёками по самое не хочу. Интересно всё-таки, подрисовывает он их, что ли, ежедневно, или где ещё получает, так как она, вроде, колотит его не больно, да и не так уж часто, и только за очень тяжкие проступки. Наверняка, особое удовольствие ему доставляет красоваться перед другими такими знаками отличия, присвоенными монаршей дланью. Ну ничего, чем бы дитя не тешилось, лишь бы соображать не переставало, а то придётся пару-тройку настоящих синяков поставить, а заодно и должности лишить... – Моя королева, у меня для Вас дурные известия! – Начал без всяких предисловий вошедший, ибо это действительно был Элиот, когда королева поднялась. – Только что был захвачен Грам! – И как же это могло произойти?! – Съязвила королева, так как прекрасно знала, как это происходит: вышла из тёмного леса толпа закамуфлированных головорезов и весь гарнизон перестреляли. – Не смейтесь, Ваше Величество, я только пытаюсь оперативно докладывать о продвижении наших войск. – Отпарировал советник. – И это ты называешь продвижением?! – Такой наглости Дейдрана не ожидала ни от кого, и в первую очередь, от Элиота. Видимо, возможность близкого поражения сильно влияет на людей. – Элиот, ты – кретин!!! – Совершенно согласен с Вашим мнением, моя королева. – Он попытался улыбнуться, но усмешка получилась довольно кислой, да и пощёчина вышедшей из себя королевы не сделала выражения лица её советника более весёлым. Выместив, таким образом, свою злость и сбросив с себя накопившееся за ночь напряжение, Дейдрана снова смогла рассуждать здраво. Что ни говори, а Элиот умеет появляться в самый необходимый момент, расплачиваясь своим телом за нормальное состояние королевской психики. Таким образом, он просто незаменимый слуга. Вот если бы его верные советы, преобразованные в её приказы, ещё и с таким же рвением исполнялись другими, ни о какой войне уже не было бы и речи. Но раз таких преданных слуг у неё почти нет, то придётся довольствоваться теми, что остались, благо таких ещё много и можно спокойно посылать их под пули. Глядишь, если в живых останутся – поумнеют: – Значит так! – Королева начала отдавать приказы, которые наверняка были уже выполнены её предусмотрительным советником, ибо на протяжении этой войны, они отдавались более десятка раз. – Как всегда, отправь самых лучших солдат! Грам – это наш последний форпост перед столицей, он должен быть возвращён любой ценой! – Моя королева, всё уже проделано, но есть ещё и другие проблемы. – Получив очередную отметину от Дейдраны, Элиот снова стал серьёзным. – Этот мятеж перерос в настоящую народную войну! Теперь большинство мирного населения страны открыто перешло на сторону повстанцев. А из военных мы можем быть абсолютно уверены только в наших гвардейских корпусах, так как среди других продолжается массовое дезертирство... – Что ж, придётся их всех наказать... Передай совету, пусть огласят, что теперь за предательство в первую очередь будут страдать их семьи, их дети. – В глазах королевы появились жестокие искорки. – Хотя, постой! Мне только что пришло в голову: корма нашим зверям больше не давай... – Но, Ваше Величество! – Мгновенно побледневшее лицо советника выражало неподдельный ужас. – Ведь если рептионов выпустить, они всех сожрут: и людей, и шахтёров, и наших солдат! Об этом-то Вы подумали, Ваше Величество!.. – А мне плевать! – прервала его Дейдрана срывающимся голосом. Похоже было, что у королевы начинался нервный припадок. – Пусть они все умрут! Они меня предали, так пусть рептионы им будут наказанием!!! Пусть смерть от моей руки стает им казаться раем! Пусть они приползут на коленях, держа на руках своих детей, пусть они будут молить меня о смерти, но я пошлю их обратно! Всех пошлю на свидание с моими милыми жучками!!! Чтобы никто и никогда даже в мыслях не осмелился предавать меня!!!! Тут она залилась сатанинским смехом, таким, что у Элиота волосы встали дыбом и по спине заструился холодный пот. Такого он ещё не видел, потому предпочёл за благо удалиться, оставляя Дейдрану наедине со своими мыслями о всеобщей мести. Из королевской опочивальни он вышел бледный, как смерть, на подгибающихся ногах, так что один из видевших это охранников долго не мог прийти в себя и так и простоял с открытым ртом до смены караула. Но уже в тронный зал Элиот вошёл прямо, с высоко поднятой головой и надменной улыбкой на губах, ему надо было выглядеть достаточно представительно, чтобы передать страшные приказы Дейдраны... Солнце давно уже скрылось за горизонтом, забрав с собой остатки дневной жары и яркого света. Теперь же небо было затянуто тучами, а единственными источниками света были лишь окна некоторых домов, да огни аэропорта. Драссен спал безмятежным сном, таким, каким могут спать лишь города, которые минула, бушевавшая вокруг война. Правда, спало не всё население, некоторым неохота было спать и они шли получать удовольствие в местные бары, Другим мешал уснуть недуг, терзавший тело, или же бессонница. Но были и такие, которым спать этой ночью запрещал воинский долг. Это были часовые драссенского ополчения, которые зорко вглядывались в непроглядную тьму ночи, будучи готовы в любое мгновение объявить тревогу и отразить нападение любого врага. Хотя не стоит столь идеализировать ополчение, приписывая им такую стойкость и исполнение долга, которой у них никогда и не было. Конечно, не все из них спали, но даже те, кто бодрствовал, явно не располагались за городом в засадах, чтобы заметить приближающегося противника как можно раньше, а от нечего делать слонялись по территории. Впрочем, особой бдительности от них никто и не требовал, так как последние бои в Драссене происходили в момент его захвата мятежными войсками, а солдат Дейдраны последний раз видели, когда они в отдалении форсированным маршем двигались отнимать восточную базу ПВО. А так как противник сосредоточил все свои силы на этих самых базах, Альме и Камбрии, то ополчение лишь следило за порядком, да создавало видимость военного присутствия мятежных сил в городе. Так вот, один из таких солдат ополчения сидел теперь напротив входа в шахту и пытался от скуки о чём-нибудь думать. Он думал, что родился под счастливой звездой, ведь будь он уроженцем другого города, то давно бы уже погиб во время очередного боя за территорию. А так, в своё время его не забрали в армию по близорукости (в ополчение же первоначально набирали всех желающих, не смотря на их физическое состояние), а теперь можно на законном основании не работать на полях или в шахте, хотя и не платят. Правда, минусом является вот такое времяпровождение, когда пост не покинешь, а очень хочется погулять с остальными, как сегодня. Как раз сегодня на рудниках был нерабочий день, и все шахтёры проводили его в баре, где под вечер стало очень весело. А не работали они по смехотворной причине: два известных своей "трезвостью" бригадира спустились рано поутру в самый низ забоя (заначку что ли они там прятали) и через пять минут выбежали оттуда с перекошенными от ужаса лицами, заявляя, что в глубине прячутся чудовища; как ни странно, начальник шахты перепугался ещё больше и приказал прекратить все работы до прибытия войск и тщательного расследования относительно этих чудовищ. Что же, войска прибыли уже под вечер и были представлены четырьмя наёмниками, только что явившимися в аэропорт, чтобы влиться в ряды освободительной армии. Их было четверо: трое парней и девушка, по лицам и обмундированию было видно, что они ещё не принимали участия в боях и призваны были для выполнения второстепенных операций, вроде расследования странных событий в Драссене. Девушка сразу заявила, что не любит темноты и сырости, и что предпочитает горячую ванну с бутылкой шампанского шатанию по таким подземельям, на что её спутники весело заржали и, подхватив под руки, потащили ко входу, обещая что прогулка будет интересней чем ванна в одиночестве. Перекидываясь шуточками о том, как они будут топтать жуков (именно так описали чудовищ двое очевидцев), и как будет выглядеть орден почётного муравьеда, который они заслужат своей блестящей работой, бойцы двинулись в забой. Вот теперь уж полночь близится, а их всё нет. Видимо очень уж увлеклись девушкой, устраивая для неё настоящее развлечение, как обещали, – тут ополченец улыбнулся во весь рот, представляя как это происходит в тёмной глубине шахты. Хотя, вот вроде и возвращаются, – из проёма послышался топот нескольких быстро идущих ног. Надо бы пойти к ним навстречу, чтобы первым узнать о результатах разведки, а заодно и отпустить пару солёных шуток относительно их долгой задержки. Солдат подхватил с земли свою фляжку, к которой неоднократно за ночь прикладывался, поправил на поясе пистолет и вприпрыжку побежал к входному отверстию шахты, близоруко щурясь и пытаясь разглядеть в маячившей впереди тёмной массе фигуры четырёх людей... Бар был залит светом, наполнен табачным дымом и музыкой, льющейся из дешёвого магнитофона. Несмотря на поздний час, шахтёры, оккупировавшие это питейное заведение, не желали расходиться, ибо сегодня у них был перерыв в длительной работе. Ведь со времени постройки шахт они только и делали, что трудились, мало чего получая взамен, когда выходных хватало только на то, чтобы отоспаться и быть готовым к следующей трудовой неделе. Тогда каждый день задержки, из-за войны ли или из-за мифических чудовищ, воспринимался как праздник и справлялся всеми вместе. Как уже говорилось, в баре стоял страшный шум, потому никто не услышал крика ужаса и предсмертного хрипа солдата, когда гигантские челюсти раздирали ему грудь. Ещё через минуту одинокий вопль женщины также потонул в ночи. Следующему выкрику предшествовал пистолетный выстрел, который вывел празднующих из состояния эйфории и заставил выскочить на улицу, где уже начиналось настоящее сражение. Зрелище, открывшееся взгляду пьяных шахтёров, было грандиозно-величественным, но в то же время столь ужасным, что они не могли заметить его красоту. В струях начинающегося дождя плавно плыли громадные фигуры, в каждом движении которых сквозила сила и уверенность в правильности совершаемых действий. Из-за этой плавности казалось, что они движутся чрезвычайно медленно, так неторопливы и размерены были движения их конечностей и покачивание громадного брюшка. Одновременно казалось, что бегущие от них человеческие фигуры на самом деле бегут спиной, или же какая-то странная сила тащит их назад к медленно движущимся монстрам. И стоило такой фигуре оказаться в метре от них, как следовал мгновенный, еле уловимый глазом удар, и две половины, бывшие раньше человеческим телом, падали на мокрую землю, орошая её кровью. Правда, иногда удара не следовало, тогда чудовище приближалось ещё, и верхняя половина бегущего человека скрывалась в ужасной пасти. Те из шахтёров, что были в состоянии воспринимать реальность правильно (были более трезвы или менее впечатлительны), бросились врассыпную, забыв про жён, детей и товарищей, что оставались на растерзание. Они бежали во все стороны, не слыша предсмертных стонов и криков других, переставая вообще что-либо слышать, когда мощные челюсти смыкались и над их головой. Сбежавшиеся на шум ополченцы попытались оказать сопротивление, но плохая выучка и слабое оружие быстро показали всю тщётность этой попытки. Пистолетные пули жуки просто не замечали, дробь же и винтовочные патроны вышибали из их кожи только небольшие фонтанчики зелёной жидкости и ещё больше злили чудовищ. Пытаясь вступить в бой, солдаты потеряли все шансы на спасение бегством, и все обязательно должны были погибнуть, либо позорно от удара в спину, либо геройски, до последнего мгновения сдерживая натиск чудовищ. Большинство не задумывались над решением такой сложной дилеммы и инстинкт самосохранения подсказывал им первый вариант, но вдруг один из ополченцев развернулся и выхватил мачете. В его глазах пылал огонь безумия, он разорвал зелёную форму у себя на груди, потрёпанную и забрызганную грязью, и в таком виде бросился на перерез ближайшему противнику. Удар острой как бритва конечности чудовища он парировал ножом, в результате чего чуть не упал, а конечность отлетела далеко в сторону, забрызгивая всё вокруг зелёной кровью. Словно не заметивший потери, жук продолжал надвигаться на него, тогда отчаянный солдат всадил мачете в открытую пасть монстра, вложив в этот удар весь остаток своих сил, после чего был разорван страшными челюстями. Последовав его примеру, остановилось ещё несколько героев, которые начали методично обстреливать раненое чудовище из всех стволов, пока оно не забилось в предсмертной агонии, совершая замысловатый танец, напоминающий последнюю вспышку затухающего огня. После этого они все были растерзаны другими подоспевшими жуками, как и их бежавшие товарищи, которые не посмели встретить свою смерть лицом. После того, как никого из защитников не осталось, монстры, порыскав некоторое время по округе, развернулись и двинулись обратно в шахту, волоча за собой тела павших людей, не обращая ни малейшего внимания на ту воду, что текла с неба, впитывая в землю как красную человеческую, так и зелёную кровь жуков... Двадцать солдат-ополченцев и около дюжины мирных жителей против одного монстра – вот итог первого ночного побоища, вселившего в души людей вечный ужас. Весть о гигантских жуках распространилась по стране мгновенно, как свойственно распространяться слухам, в каждом новом городе обрастая всё более яркими подробностями, сея панику, как среди повстанце, так и среди королевских солдат. Все трепетали перед неведомой угрозой со стороны существ, казалось, вышедших из преисподней, чтобы покарать людей за эту войну. Однако так всё оставлять было нельзя. Ночное сражение показало, что жуки также смертны, что общими усилиями их можно уничтожить, но за это дело должно было приняться хорошо подготовленное воинское подразделение. Таких в стране было только два, первое – гвардейский элитный полк королевы, который она отказалась использовать для уничтожения монстров, несмотря на увещевания и угрозы советников, так как именно для террора жуки были ею выпущены. Другим таким формированием была штурмовая группа, состоявшая из лучших наёмников, что бились на стороне повстанцев, а так как из-за опасности Драссен практически опустел, то перестал функционировать аэропорт, который использовали для поставок. Таким образом, судьбою было суждено, чтобы наёмники совершили это благое дело, избавив человечество от злобных тварей. К штурму подземелья готовились тщательно: проверялись, чинились и смазывались все винтовки и пулемёты, со всех других отрядов были собраны патроны СЦ (что должны были наносить максимальный урон неприкрытому бронёй телу жуков) и гранаты, как лимонки, так и газовые. Весь отряд был экипирован приборами ночного видения, чтобы не стать лёгкой добычей для жуков в кромешной тьме шахты. Наконец, когда всё было почти готово, были обнаружены и должным образом допрошены два профессора, что участвовали в выведении этих тварей, теперь же уволенных за ненадобностью. Один из них предложил приготовить специальный состав, что забивал бы запах человека, делая бойцов практически не обнаруживаемыми, но на это требовалось время, а именно его у наёмников не было. Так как каждую ночь отправлялись жуки на охоту по вымершему теперь Драссену и окрестностям, каждый день простоя аэропорта давал огромное преимущество врагам, которые его очень хорошо использовали, каждый час существования злобных тварей лишал их союзников, увеличивал число врагов. Потому медлить было нельзя, и в радостный солнечный полдень, через два дня после первой ночи ужаса, шестеро бойцов двинулись в шахту. Их не провожали, как героев, крики толпы, только шелест ветра в кронах деревьев, да хлопанье ставень покинутых домов заменяли им фанфары. Они шли размеренными шагами на встречу неизвестному, не допуская, как свои предшественники, весёлых шуток, и на лицах их была написана решимость доказать всему инородному, что человек – это звучит гордо!.. И они доказали. Когда под вечер пятеро из них вышли на поверхность, неся на руках шестого раненого товарища, чей бронежилет был разорван в клочья, а вся кожа покрыта волдырями, как от ожога, на их лицах светилось торжество победителей. И снова не звуками фанфар, не триумфальной аркой и не цветами встречал народ своих героев, только заходящее солнце, да вольный ветер, да поднятый им с земли прах. Но и этого было достаточно людям, выдержавшим страшный бой с неведомыми монстрами в тёмном и сыром подземелье. Они стояли и смотрели в это бескрайнее небо, заливавшееся бордовым закатом, но ещё очень долго были расширены зрачки в их усталых глазах... Возможно, любознательным читателям будет интересно узнать, что же это были чудовища и откуда они взялись. Ответ на этот вопрос весьма сложен, так как в результате успешной зачистки логова жуков последние полностью уничтожены, а трупы разложились за несколько дней и уже не могли быть исследованы. Достоверно известно только то, что Дейдрана, от нечего делать заинтересовавшаяся генетическими исследованиями, организовала большую лабораторию и пригласила туда некоторых видных учёных. В результате чего и появились на свет рептионы, которых сообразительная королева решила использовать, как идеальное оружие террора. Сразу после выпуска рептионов на свободу лаборатория была взорвана, вся документация уничтожена, а учёные бежали. Таким образом, описать чудовищ можно только со слов очевидцев, но мало кто из них выжил после такого знакомства, а выжившие были слишком напуганы, чтобы считать факты, предоставленные ими достоверными. Со слов наёмников, участвовавших в зачистке подземелья, известно, что размножались они подобно общественным насекомым. То есть, существовала одна плодоносящая самка, а также рабочие особи, но вот о самцах-трутнях ничего не известно (вполне возможно, что они умерщвлялись сразу после оплодотворения и потому не были обнаружены). Однако внешний вид: наличие дифференцированных головогруди и брюшка, множество рудиментарных конечностей вокруг ротового отверстия выдавали их как ракообразных. Вполне возможно, они являлись межклассовым гибридом, созданным методом искусственного конструирования молекулы ДНК. В любом случае, рептионы были организмами, чуждыми земной природе, не имели своей экологической ниши и потому считались врагами для всех. Именно поэтому им не было места на Земле и, несмотря на многие свои достоинства, их ожидало полное уничтожение, что и произошло довольно быстро. Так что нам не стоит обсуждать недостатки или преимущества таких искусственно созданных организмов, но вынести определённые выводы из такого урока их создания следует. Особенно это актуально сейчас, когда практически полностью расшифрован геном человека и уже не за горами попытки создания сверхлюдей... К сказанному остаётся лишь добавить, что поступок королевы навсегда отвернул от неё ещё сомневавшихся граждан Арулько. Теперь только наёмная гвардия сохраняла ей верность, но требовала огромных затрат, а так как она потеряла контроль над всеми шахтами, то деньги истощались с неимоверной быстротой. После этого в близком поражении не приходилось уже сомневаться, это был лишь вопрос времени, и это время скоро настало... Ночь в Медуне. Последняя ночь Чёрное, освещённое лишь звёздами, по случаю новолуния, ночное небо накрыло Арулько мрачной пеленой, но на земле света было вполне достаточно. Светился огнями вновь оживший аэропорт Драссена, не потухали огни в конторах шахтных управлений, где люди работали в три смены на благо победы, переливались разными цветами вывески баров и других увеселительных заведений, где народ уже заранее эту победу праздновал, но тёмен и мрачен был королевский дворец. Лишь одинокий фонарь, как в стародавние времена, бросал круги света на дорогу... Конечно, тронный зал дворца был залит светом, так как там шла напряжённая работа, но ни один луч не покидал этой комнаты сквозь плотно закрытые двери. В зале шло очередное срочное совещание, решалась судьба трона и власти. В совещании принимали участие всего два человека: Дейдрана и Элиот, так как всех своих остальных советников, которые ещё не разбежались, королева уже разогнала, ибо не верила им ни капли. Впрочем, разогнаны были и все жители Медуны, дома которых заняли стянутые туда войска. Теперь столица была превращена в настоящую крепость, с огромным гарнизоном и артиллерией, представленной застывшими на месте, по причине отсутствия горючего, танками. Это был последний оплот королевы, сдавать который она была не намерена. Вдруг в дверь постучали. Элиот вышел из комнаты и спустя мгновение вернулся, смущённо вертя в руках букет чёрных роз. – Цветы? Мне? Наверное, от моих солдат, как мило, да и как вовремя. – Дейдрана хотела сказать это с сарказмом, но неожиданно фраза получилась очень тёплой, что привело королеву в недоумение. – Похоже, что эти цветы от врага, Ваше Величество, – рроизнёс, грустно улыбаясь, Элиот. – Вот тут и подпись: "Ждите нас в гости". – Что?! – Голос Дейдраны сразу потерял всю теплоту. – Да как они посмели?! Какое извращённое, какое больное чувство юмора!.. – Наверное, эти наёмники испытывают к вам своего рода любовь, – снова скривился в усмешке советник. – Элиот, ты – идиот!!! – Рука королевы после большого замаха обрушилась на щёку советника, чуть не опрокидывая того на пол, и рассекая губу, из которой тут же брызнула кровь. Дейдрана вырвала из его рук злополучный букет и начала с ожесточением рвать у роз лепестки, приговаривая: "Убью, не убью, убью, не убью..." Наконец, это занятие ей надоело, и она закричала: – Да убью!!! Всех убью!!! – Элиот уже начал опасаться очередного припадка, но вдруг королева понизила голос и продолжала уже спокойно, но с издёвкой: – Элиот, ну какой же ты идиот. Ну скажи, Элиот, "Я идиот." – Хорошо, Ваше Величество, я – идиот, – согласился тот. После этого на лицо советника обрушилось ещё около пяти сильных пощечин, пока королева, наконец, не остыла и не смогла отдавать рассудительные приказы: – Значит, так! Прикажи отрубить голову тому человеку, что принёс букет, и передай войскам распоряжение о полной боевой готовности. Видимо, мятежники не шутят... – Всё будет исполнено, моя королева, – проговорил разбитыми губами Элиот и с поклоном покинул зал. Ночное небо начало медленно затягиваться тучами, но предгрозовой тяжести в воздухе пока не чувствовалось. Королева сидела у окна своей спальни, совершенно не собираясь ложиться спать, так как чувствовалось, что этой ночью должно было произойти нечто важное. Вдали раздались громоподобные раскаты, но то был явно не гром. Дейдрана поняла, что это противник начал крупномасштабное наступление на столицу и теперь до неё доносится шум канонады. Тут королеве доложили, что Элиот снова ждёт её в тронном зале с важным докладом. "О чем же, интересно, он может ей доложить? Наверняка, о разгроме их войск и окончании её правления", – думала Дейдрана, тяжело поднимаясь и направляясь в тронный зал. Советник уже ждал её посреди комнаты, и на усталом лице его блуждала странная и неестественная улыбка. – Ну, Элиот, какие же неприятные известия ты принёс на этот раз?! – Абсолютно никаких, – покрытое синяками и кровоподтёками лицо советника ещё более скривилось, – только хорошие новости. Вы всё ещё у власти. Но враги только что прорвали нашу первую линию обороны в окрестностях города... – Элиот, какой же ты кретин! Как я тебя ненавижу! – Дейдрана выхватила из-за пояса пистолет и разрядила его в улыбающееся лицо советника, оставив в его лбу аккуратное отверстие. После чего это сразу лицо стало спокойным и умиротворённым. На звук выстрела в комнату сразу же вбежал начальник стражи, личный телохранитель и бывший любовник королевы Джо, который также остался ей верен, так как был связан с Дейдраной многими прошлыми преступлениями. Убедившись, что никакая опасность королеве не угрожает, он с улыбкой пнул тело лежащего Элиота и застыл в ожидании приказаний. – Значит так, – королева снова пришла в норму, – отправь все силы и сотри этих наёмников в порошок! На этот раз о поражении не может быть и речи! И ещё, убери отсюда эту падаль... – Если разрешите, то я сам, Ваше Величество, – запинаясь, произнёс внезапно оживший Элиот. – Ну какой же ты идиот, даже умереть как следует не можешь! – воскликнула Дейдрана, провожая удивлённым взглядом, пошатывающуюся фигуру советника. Тучи заволокли небо, и первые упругие капли дождя обрушились на просохшую за день почву, однако грохот канонады всё ещё заменял раскаты грома, ежеминутно приближаясь. Умирающий Элиот лежал, глядя в потолок, на жёсткой койке своей каморки во дворце. Спартанская обстановка этой каморки, чрезвычайно напоминавшей монашескую келью, ничем не выдавала, что здесь живёт первый министр и главный советник её величества. Элиот лежал и думал, что теперь, вместе с жизнью, прекращается его служба Дейдране, та служба, что он ревностно и преданно исполнял в течение последних одиннадцати лет. Что же, он выполнил свой долг, честно, до самой смерти, двигаясь рядом со своей королевой от рассвета до заката её власти. Он прошёл этот путь до конца, но финиш Дейдраны так и не увидит, так как его собственный конец наступит быстрее. Теперь осталось совсем немного, нужно лишь подождать. Ибо, если не этой ночью, так следующей, враги ворвутся во дворец и прикончат всех, кто не успеет спастись бегством, ибо такова их задача. Королева же не станет бежать, это он знал наверняка, она слишком горда для такого. Она постарается встретить неизбежную смерть лицом к лицу, возможно, с оружием в руках, и, наверняка, с презрительной улыбкой на губах. Но до этого он уже не доживёт, унеся с собой в могилу тайну всей своей жизни – любовь к Дейдране. Да, он влюбился в эту властную и волевую женщину с первого взгляда, в тот день, когда приехал сватать её за Энрико. Он пронёс эту любовь через все годы службы королеве, когда безропотно сносил все упрёки, оскорбления и побои, так и не выдав никому своей тайны. Возможно, знай Дейдрана о его страсти, в ней бы пробудились ответные чувства, возможно, её политика не была бы такой жестокой и гибельной. Хотя нет, гибельной она была бы в любом случае, ибо королева, из-за своей гордости, не позволила бы представителям других государств навязать себе их волю, а те, в свою очередь, не отступились бы от планов контроля над этой маленькой, но богатой страной. Значит, война была неизбежной, впрочем, как и поражение в ней, значит, всё сопротивление было напрасно, ибо бесполезно сопротивляться своей судьбе. Но в любом случае, ни он, ни Дейдрана не прожили свою жизнь зря, так как всё, что было им предначертано, исполнилось в точности, хотя он и сознаёт это только теперь, на пороге смерти. Теперь же для него уже всё кончено, а вот королева всё ещё пытается сопротивляться, но скоро и к ней придёт осознание всей тщеты её действий, и это произойдёт очень-очень скоро. А пока он прощает её, свою невольную убийцу, он прощает не только во имя неразделённой любви, но и потому, что она подарила ему возможность раньше покинуть этот мир, раньше приобщиться к большой вселенской мудрости и истине... Звуки стрельбы всё приближались, наконец, они проникли и во дворец, но через некоторое время смолкли и наступила странная пугающая тишина, прерываемая лишь частым топотом ног. Всё ещё живой Элиот скосил глаза на дверь своей кельи, которая через мгновение была вынесена страшным ударом солдатского ботинка, и в комнату ввалилась толпа наёмников. Все они были перемазаны грязью пополам с камуфляжной краской, многие были ранены, а их бронежилеты буквально разваливались на части от многочисленных попаданий. По всему было видно, что взятие столицы не прошло даром. Наконец, ряды солдат раздвинулись и к кровати, на которой лежал Элиот, протиснулся один, по видимому, командир, он сочувственно посмотрел на умирающего и спокойным голосом спросил: – Где Дейдрана? – Ищите и обрящете, – так же спокойно ответил тот, пытаясь изобразить на бледном лице подобие улыбки, – когда найдёте – выполните свой долг. Но со временем королеву поймут и простят, а больше мне вам сказать нечего. Командир наёмников понимающе кивнул, порылся в кармане и, вытащив внушительную пачку банкнот, протянул её советнику. Тот только улыбнулся, произнёс: "Я неподкупен", – и отвернулся к стене, так как ему в этой жизни ничего уже не было нужно, и в первую очередь денег. Солдаты развернулись и по очереди вышли из комнаты, предоставив несчастному дожидаться смерти в одиночестве. Через некоторое время снова раздались выстрелы, звучащие намного глуше, значит, наёмники нашли вход в подземелье и теперь там идёт последний бой. "Теперь уже скоро, – Элиот ещё раз улыбнулся, – вот уж не думал, что окажусь на небесах одновременно с королевой..." А за окном всё продолжалась канонада, но то уже были не выстрелы танков и не разрывы гранат, то наконец-то грянул настоящий гром. Молнии одна за другой попадали в громоотвод дворца, а над всей Арулько бушевал тропический ливень, питая водой землю, смывая с неё кровь, которая больше не должна была туда проливаться. Ибо эта ночь, этот ливень и этот гром означали конец этой, пусть не такой долгой, как другие, но от этого не менее ужасной войне. Принесёт ли победа счастье народу? Это покажет будущее, а пока можно кричать во всё горло: "Слава победителям! Да здравствуют освободители!", наслаждаясь наконец-то наступившим миром... Эпилог (недописанная глава) Солнце медленно садилось за реку, оставляя на воде игристую дорожку, окрашивая стволы берёз в соседнем лесу в нежно-розовый оттенок, сквозь открытые окна дачного домика доносился мелодичный колокольный перезвон. Казалось, ничего не нарушало упоительного очарования этого вечера. Напротив окна на деревянном табурете, положив руки на подоконник, сидел он. Мягкий ветерок нехотя шевелил его редкие седые волосы, навевая приятные мысли. Он сидел и думал, что песня права, что упоительней российских вечеров нет ничего. Как жаль, что раньше, будучи моложе, он этого не замечал, а сейчас он уже не мог любоваться ими так часто, ибо давно уже не был гражданином России. Он тяжело вздохнул, так как воспоминания о молодости растормошили его старые раны, напомнили о юношеских мечтах, которым так и не суждено было сбыться. Впрочем, нет, исполнения одного своего желания он всё-таки добился – он разбогател, если и не сказочно, то достаточно, чтобы удовлетворить давнюю мечту. Накапливать своё богатство он начал давно, ещё будучи гражданином Советского Союза, что было сопряжено с некоторыми опасностями. Но скоро роль миллионера Корейко ему надоела, и он перебрался в Соединённые Штаты, где получил полную свободу для использования своих талантов ради обогащения за счёт других. Однако афишировать размеры своего состояния он не собирался и там, таким образом, ни жена, ни дети не знали, насколько они на самом деле богаты. Методы, которыми он так быстро смог сколотить немалое состояние, крайне редко были мягкими и мирными, но всегда оставляли в тени его имя. Таким образом, он уже был фактическим владельцем множества прибыльных предприятий, как в США, так и в других странах мира. А недавно он провернул дело в размерах целой страны. Он вовремя подсуетился, сыграл на местных противоречиях, сумел развязать там войну, поставляя оружие и солдат, как той, так и другой стороне. Эта авантюра отняла у него более десяти лет жизни, но теперь он держал в руках все векселя государственного займа Арулько, скупленные в своё время за бесценок, да и предприятия, закупающие там сырьё, в основном цветные металлы, тоже принадлежали ему. Теперь, кто бы ни встал у власти в Арулько, Энрико или Мигель, страна всё равно будет постоянно приносить ему доход. Теперь можно хорошенько отдохнуть, уйти от дел, и, наконец-то, обнародовать своё богатство и занять своё заслуженное место среди мировой промышленно-финансовой богемы. Да, всё это будет, но пока следует расслабиться и насладиться законным отдыхом, так как за последние десять лет хорошо он смог отдохнуть лишь единожды, правда не так уж давно. Тогда он ради развлечения решил съездить в Арулько, не сказав своей жене ни слова об идущей там войне. Ох и здорово он тогда повеселился, глядя на её перекошенное от страха лицо, а по возвращении домой она его ещё долго пилила. Теперь же он отдохнёт по-настоящему, без жены, именно за этим он и приехал в Россию. Старик положил голову на подоконник и улыбнулся своим мыслям, подставляя лицо ласковым порывам тёплого ветра, приносящего запахи далёкого леса и скошенного сена, запахи покинутой Родины... © Morongo. Все права защищены. |
|
| Copyright В© 2002—2006 A.I.M. Team |
